Текст:Хвостенко С. Звон деревянных мечей

ЗВОН ДЕРЕВЯННЫХ МЕЧЕЙ

снова раздается в лагере отдыха любителей фантастики, «Я — за союз племен», — говорит корреспондент

Год назад мне пришлось писать о том, что готовится к выходу в свет полное издание всемирно известной эпопеи Дж. Р. Р. Толкиена «Властелин Колец» — и вот передо мной первая летопись эпопеи «Хранители». Год назад я была свидетелем открытия в Айгире (Белорецкий район) Всесоюзного фэновского лагеря отдыха «Дошелец». И теперь я снова стою на той же лесной поляне, и палаточный городок, раскинувшийся на ней, выглядит гораздо многолюднее и разнообразнее. Жаль, что не приехали пермяки и казанцы, но представлены: Уфа, Мелеуз, Москва, Актюбинск, Орск, Новосибирск. Юру из Мелеуза и Гришу из Москвы узнаю сразу, хотя год не виделись…

Но мой взгляд — все же со стороны: хватит, уже сыграл «Ленинец» недобрую роль в новом расколе объединившихся было уфимских КЛФ «Плеяды» и «Прометей», когда статья «плеядца» Музяева показалась «прометеевцам» чуть ли не узурпаторским актом… Поэтому заранее прошу извинения: пишу о том, что знаю лучше, и чувствую себя при этом вольным странником, заглядывающим к старым друзьям «на огонек». Атмосфера лагеря такова, что хочется самому начать говорить на этом странном языке, языке фэнов — и нельзя не отдать ему должного: он звучен и образен, в нём используются наиболее распространенные термины известных фантастических произведений, так что очень часто короткой фразой можно выразить сложную мысль. Впрочем, когда фэны начинают упражняться в терминологии, «непосвященному» в их кругу бывает трудновато.

Мне ближе толкиеновский диалект. Это язык образов, которые удивительно точны сегодня. Вспоминаю слова Боромира, произнесенные на Совете:

«…Честь Гондорского княжества не забыта: мы одни заслоняем Запад от Моргула, сдерживая натиск Вражьего воинства. Подумайте, что ждет западные земли, если враги прорвутся за Андуин! …Пока Мудрые охраняют Кольцо Всевластья, мы будем сдерживать Вражье воинство… Мы не просим помощи, но она нужна нам. И ещё — нас очень поддержит уверенность, что с Врагом боремся не только мы…».

— Я, конечно, не Боромир, — тихонько говорю старому другу — и я знаю, что против Кольца стоит не только Гондор. Но Гондор действительно истекает кровью… Ты обижаешься?

— Нет. Думаю. Ты вправду считаешь, что эти люди, — он указывает на сидящих у костра, — замкнулись в своем мирке?

— Я за союз племен, — усмехаюсь я, — если под «народами», «племенами» понимать такие вот различные течения. (Молодежные неформальные движения — слишком плоское название. По Толкиену лучше племена). Не время ссориться народам Средиземья. У всех свои недостатки. Вопрос в том, насколько существенным может быть подкрепление.

«…едва только Светлый Совет очистил от злодейства Лихолесье, как оно закрепилось в древней своей твердыне, в Мордоре. Чёрный Замок был заново отстроен, и от него расползался по Средиземью холодный мрак и обессиливающий ужас. Всюду гремели войны. В горах множились орки…»

В лесу очень тихо. Потрясающая природа Южного Урала влечет к себе как нас, местных, так и иногородних. Вспорхнула из травы перепелка, свернулся на дороге колючим клубочком еж, уползла под камни гадюка. Отойди от лагеря на сто метров, поднимись на скалу — открывается почти фантастический вид на Караташ. Приемник на батарейках, который привез Димка Брагин, выглядит тут чужеродно. Но мы включаем его и оттуда доносятся странные, порой жуткие известия, говорятся немыслимые — ещё несколько лет назад немыслимые — вещи. Там, в городе, а особенно в столичных городах, почти физически ощущаешь, как сгущается атмосфера, как потрескивают в тучах электрические разряды. Здесь этого нет… Может быть, все тревоги — лишь плод воспаленного воображения?

Да, в этом году «Дошелец» организован гораздо лучше, чем в прошлом. Поясняю: название лагеря расшифровывается как «пришелец, который дошел». Талисманом лагеря был симпатичный динозаврик-марионетка по кличке Доша. Доша очень любил сгущенку, и его мордочка частенько была перемазана в ней. В торжественную церемонию открытия лагеря входило даже поднятие флага. Флаг был розовый. Вечером у костра проводились викторины, ролевые игры. В предпоследний день состоялась церемония посвящения. Заявки на отдых в «Дошельце» фэны из других городов присылали заранее, перечисляли деньги, и на них вполне цивилизованно и централизованно закупались продукты. За неделю в лагере перебывало около полусотни человек. Мало? Конечно, «Комариная плешь» — аналогичный лагерь в Керчи — собирает народу больше, но все-таки Керчь…

Да, ещё снимали кино. Новые пробы все к тем же «Хранителям». В этом году среди толкиеновских персонажей появился ещё один — орк Сережа Сухов. Ему восемнадцать лет, работает лаборантом. Орк, воин отряда урукхаев — персонаж конечно, отрицательный, но у Сухова перевоплощение получается прекрасно. Ему меховой жилет и меховые краги очень даже идут, почти не хуже Ленкиной кольчуги, которую сплели для её героя Фродо из ковровых колец.

Интересно, невольно думаю я, а вот в случае чего — спасет эта кольчужка? И одергиваю себя: а в случае — чего именно? Уж неужели и на нашу тихую заводь могут обрушиться напасти (а радио доносит тревожные вести из Абхазии, Ферганы, Нагорного Карабаха…)

«Большая будет потеря для мира, если мрак поглотит Хоббитанию, если все ваши потешные олухи станут жалкими трусами и темными подлецами…»

«Вы же не сами по себе живете, а если и отгородились от мира, то мир-то от вас не отгораживался!»

Но почему именно толкиеновский язык? Разве мало книг, написанных не менее красивым языком, если уж так необходимы эти образы — племен, воинств? Секрет тут, конечно, в самой идее Кольца Всевластья, мне нигде не приходилось встречать настолько же точного и поэтического её воплощения. Как написано в предисловии к книге: «…это книга о природе власти… власти безнравственной и порабощающей, основанной на лжи и насилии. Духовная капитуляция перед такой властью и всякая ей сопричастность растлевают и губят человека. Общие нравственные законы существования человечества непреложны…». Кольцо Всевластья, которое в конце концов герои эпопеи уничтожают, ломает практически любого, кто хочет им завладеть — хотя бы ради благих целей. Если им завладевает слабый человек, то оно губит его, если сильный — становится сам Чёрным Властелином. Разве это не о нашей истории? Так стал Чёрным Властелином Сталин…

В те же годы, когда писал свою эпопею доктор Толкиен, Оруэлл писал свой знаменитый «1984». И между этими — такими разными — книгами существует прочная связь: можно сказать, что Оруэлл изобразил такой мир, в котором Кольцом завладел Саурон — навечно. Мрачные краски антиутопии как бы оттеняют пафос героической эпопеи.

Но если посмотреть строже, наше фэновское племя родиной своей считает другие земли, другие книги, и об этом феномене нужно сказать особо…

Итак: родиной фэнов, скорее всего, следует считать «Туманность Андромеды». Антиутопии существовали и в нашей литературе, но они были под запретом, а кроме того, на основе их сплотиться труднее — мало вдохновляющего… и опасней, добавим. Итак, утопии Ефремова, а также последовавшая за ними волна приключенческо-утопической литературы. Среди фэнов очень мало «технократов», ищущих в книгах конструктивные научные идеи. В писательской среде есть течение, яростно отстаивающее первостепенность именно такого подхода к фантастике, но большинство фэнов ориентировано на социальную фантастику. Положительная сторона этого подхода: по моим наблюдениям, в фэновской среде (в среднем, конечно) ведется гораздо более здоровый образ жизни, чем в других молодежных компаниях. Здесь практически не пьют, больше некурящих, о наркомании многие знают только понаслышке — сами ничего «такого» близко не видели. Не все — многие. Как правило: не очень-то ценится здесь скабрезный юмор. Великая мечта утопистов о человеке будущего — их мечта, они всерьез уверены в мессианской роли фантастики… Молодцы, ребята, но как часто мне хочется повторять: «…то мир-то от вас не отгораживался!» Впрочем, каждому племени — свое. Ещё наблюдение: существует тесное сращивание фэновской культуры с культурой туристско-бардовской песни. Возле костра в таких лагерях звучат, как правило, песни бардов, фольклорные туристские песни, и это, кажется, характерно не только для нашего региона. Существуют даже какие-то мельчайшие нюансы в поведении, позволяющие отличить представителя одного племени от представителя другого. Тот же Димка Брагин — мы много общались с ним в этом сезоне: девятнадцать лет, регулировщик завода коммутационной аппаратуры. Мне сразу бросилась в глаза его нетипичность в фэновской среде, и мои догадки подтвердились: уже через два часа после нашего знакомства он завел речь о прошедших выборах и о концерте «ДДТ» на «Нефтянике». Фэнов «традиционной» закалки такие вопросы волнуют меньше…

Думаю, что, несмотря на безусловную «союзность» племен фэн-культуры и рок-культуры, существует в их отношениях некая стойкая врожденная брезгливость. Хотя племена рок-культуры чрезвычайно разнообразны, это едва ли не самый многочисленный «народ», однако есть некий нерв, позволяющий говорить о едином их происхождении. Что-то роднит серого аксакала, битломана 60-х, с мальчишкой-«металлистом». Существуют, конечно, и другие молодежные субкультуры, но пока говорю о том, что мне лучше известно.

Напряжение между фэн- и рок-племенами вполне понятно… Конечно, ни о какой дешевке типа столкновения подростковых группировок говорить не приходится, это соперничество культур, а не мускулов. Я понимаю рок-фэнов (не путать фанов и фэнов) и рок-музыкантов, которые в фэновской, туристской, бардовской среде видят людей, отрывающихся от действительности, уходящих от болей этого мира к песням типа «мне звезда упала на ладошку». Менее интеллектуальные слои этих племен формулируют интуитивно: «Розовые сопли…». Но мне и фэны понятны: в лохматых, жестких, далеко не всегда праведных воинах рок-племен некоторые из них винят грубых варваров, способных на агрессию ради агрессии. Кое-кто из фэнов прилично разбирается в рок-культуре, но многие предпочитают обходить варваров стороной.

Но время утопий проходит, нет, время утопий прошло. Тоска по чистоте и истине образует фундамент как фэн-, так и рок-культуры, хотя способы выражения этих поисков, конечно, разные. К концу жизни Ефремов написал роман «Час Быка» — в нём тоже фигурировали люди коммунистического будущего, но гораздо ярче и убедительней была выписана планета Торманс, зверское тоталитарное государство. В 70-х годах идеологические церберы увидели в Тормансе намек на нашу страну — и роман в эпоху застоя больше не переиздавался, в биографиях писателя не упоминался. Поучительна эволюция творчества Стругацких. Они начинали с характерных для 50-х годов утопий, правда, их утопии — в отличие от многих подобных — замечательны своей живостью и незаштампованностью. Но в 60-х годах молодые донкихоты коммунистического будущего, смело и независимо действующие на отсталых планетах, сменились гамлетами — размышляющими, сомневающимися… А потом пришла пора антиутопий, и «Сказка о тройке», и «Гадкие лебеди», и «Град обреченный», и многое другое…

Фэновские племена тоже меняются, нет уже в них прежнего благодушия, поэтому и говорю я о возможности их союза с рок-племенами.

Мне, как ветерану «Дошельца», полагался бесплатный «ветеранский» значок с эмблемой лагеря. А вообще-то значков Римка, самый младший фэн (ей 15), продавала много, и все — с толкиеновской символикой. Выручка — в кассу клуба: средства на съемки фильма.

Запомнилось утро, когда почти все ушли на Инзер, на знаменитые айгирские пороги, в лагере осталось человек семь. Ребята занимались выстругиванием деревянных мечей.

По легенде: сломанный меч своих предков Арагорн сковал снова лишь тогда, когда война с Мордором стала неизбежна. Это очень важно: не раньше, чем в тот момент, когда без него нельзя уже обойтись. Варвары (приблизительно так, наверное, должны думать фэны) слишком много и слишком круто машут мечами. Уж лучше деревянные мечи, чем такая игра на грани нравственно допустимого… Хотя неплохо было бы объяснить, наконец, что даже те из варваров, которые считаются наиболее агрессивными, ведут речь только о революции духа, о гражданской войне духа — во имя освобождения духа, и кровь так же претит им, как и мирным народам.

По радио говорят о забастовках и погромах… Ещё мысль: легко различить врага, когда мафиози метит цветным лоскутком дом соседа, предназначенный к сожжению. Тогда все ясно. Но в гражданской войне духа бой идет не против орков, но против самого Кольца. Это сложнее. Битва мировоззрений, а не носителей мировоззрений. А тут возможны и ошибки, и подтасовки.

Жаль, что я не смогу остаться на церемонию посвящения — мне нужно в город. И съемок фильма опять не увижу. Я покидаю свою маленькую палатку, что по соседству с палаткой ребят из Актюбинска. Над их палаткой развевается красочный вымпел с эмблемой клуба «Лалангамена». Мы споем, конечно, все наши песни, которые мы делали к «Хранителям», и вот эту — «Позарастают беды быльем, вспыхнет клинок снова…». Я ещё когда-то к ней приписала припев: «А может, кто-нибудь хочет ещё примерить древнее это Кольцо?» Там есть ещё слова: «Сплавляем тогда лишь разящий меч, когда подступает вплотную ночь…». Теперь добавлю, хотя и не свое: «Когда режутся птицы ранней весной, когда над душой вскипает гроза. Когда о предательстве каркает ложь, когда о любви визжат тормоза…».

Может быть, это просто места здесь такие романтические? А впрочем, все преданья, саги, эпические сказания когда-то были чьим-то настоящим, это ведь тоже будет спето про нас: «Где теперь лошадь и всадник, где рог, который трубил когда-то?» Если мы уничтожим Кольцо Всевластья и наша эпоха и впрямь будет названа величайшей. Если мы победим в бескровной войне — надеюсь, что в бескровной, надеюсь, что победим…

Я потом ещё одну песню уже сама спою коменданту «Дошельца», ведь мне не хочется уезжать, но что-то гонит в город: «Родина! Еду я на родину. Пусть кричат „уродина“, а она мне нравится, хоть и не красавица. К сволочи доверчива, а к нам…» Это не значит, что все должны петь одни песни. Пусть песни будут разные, мы и разные песни можем петь вместе.

С. ХВОСТЕНКО

УФА — АЙГИР — УФА

газ. Ленинец (Уфа). - 1989. - 26 авг. (№ 103). - С. 6.