Текст:Тихомиров Олег. Камушек за щекой (ж. Кукумбер 2008 № 08)

Тихомиров Олег — Камушек за щекой

По утрам я приходил на море с Женькой. Ему было лет шесть, и он жил в одном доме со мной недалеко от берега. Родители его вставали поздно, и Женька, будучи человеком рациональном и самостоятельным, приналадился до их пробуждения ходить на море со мной. Его мать и отец не возражали, считая, что лучше Женьке быть на пляже с кем-то из взрослых, чем во дворе, но без надзора. В это утро море было совершенно спокойным, и мы с Женькой устроились возле самой воды на мелких, прогретых солнцем камушках. Выкупавшись, я лёг на махровое полотенце, а Женька принялся рядом сооружать из камней не то королевский дворец, не то замок. На моё лицо вдруг упала тень. Я повернулся и увидел девочку -ровесницу Женьки. Она молча смотрела, как он старается над своим дворцом, а рот её был чем-то занят. Я подумал, что она сосёт конфету. Женька тоже взглянул на неё мельком, не отрываясь от своей работы. Девочка ещё постояла немного, потом куда-то отошла. – Что строишь? – спросил я у Женьки. – Кемпинг. – А башни зачем? – Для сторожей. Чтоб всё сверху видели. Женька приехал сюда с родителями на «Ладе». Порядки в кемпингах знал. Опять подошла девочка. И на этот раз она словно бы что-то жевала. Женька посмотрел на её рот и спросил:

– Что у тебя там? – Ничего. – Она отступила на шаг. – А я знаю что. Резинка. Девочка перестала жевать. Уставилась на него:

– Какая резинка? – Думаешь, не знаю. Жевательная. Дашь резиночки-то? И тут девочка засмеялась. Стала жевать ещё энергичнее. Потом сказала:

– У меня шоколад. – Ну да-а! – протянул Женька. – Ври больше! Столько шоколад не жуют. – Нет, жуют, – и она поправилась, вкусно причмокивая: – Я жую. – Покажи, – сказал Женька. Она немного подумала и выплюнула на ладонь гладкий коричневый камушек – он был чуть побольше лесного ореха. – Это же камень! – рассмеялся Женька. – Сам ты камень. – Девочка поспешно сунула свой камушек за щёку. – Не веришь, спроси вон у него. – Она доверчиво посмотрела на меня и сказала, ища подтверждения: – Правда, шоколад? Я как-то не был подготовлен к этой игре и поэтому неуверенно произнёс:

– Может, и шоколад. – Дай лизнуть, – проговорил Женька. – Тебе не дам, – сказала она. – А дяденьке можно. – Она снова выложила камушек на ладонь и протянула мне. – Только тихонько, – предупредила она. – Не кусайте. Я коснулся языком коричневатого камушка. – Ну? – спросил нетерпеливо Женька.. – Шоколад, – сказал я. Женька так и подскочил на месте. Он не верил. – Давайте я лизну, – проговорил он. Я думал, что девочка уберёт камушек в рот, но она вдруг протянула ладонь Женьке. Он лизнул камушек, удивленно посмотрел на нас, затем на лице его появилась улыбка человека, который оказался прав. – Я же говорил – не шоколад. Говорил. И тут Женька схватил этот камушек и швырнул его в море. Девочка не сказала ни слова. Слёзы потекли по её щекам. Она повернулась и побежала прочь. – Что это она? – спросил меня Женька. – Какая дурочка. Не шоколад же… Я видел, что он был растерян и даже где-то чувствовал свою вину, но понять, что же случилось плохого, не мог. – Пошли домой, – сказал я, – тебя уж там заждались. Назавтра, когда мы с Женькой вновь отправились на море, я взял с собой две шоколадные конфеты. Одну я дал Женьке, как только мы пришли. Он её мгновенно съел и взялся за свой кемпинг, а я полез в море. По нему теперь гуляли волны. Они с шумом опрокидывались возле берега и покрывали песок белой шипящей пеной. Выбравшись из воды, я попрыгал на одной ноге, чтобы вылилась вода, попавшая мне в ухо. Говорят, вот так попрыгаешь, и будет всё в порядке. Только ничего у меня не получилось: левое ухо было как ватой заткнуто. Я снова начал прыгать и вдруг увидел прямо перед собой вчерашнюю девочку. Она смотрела на меня, как на чудака: что это, мол, дяденька занимается таким невзрослым делом. Я, забыв про свое ухо, подбежал к Женьке. – Отнеси, – сказал я, – конфету вон той девочке. Женька посмотрел на конфету, посмотрел туда, куда я показал. – Вон той? – переспросил он. – Зачем? – Отнеси. А мы с тобой ещё купим. Не одну, а больше купим. Слово «больше» на Женьку подействовало. Он не стал задавать вопросов, а взял конфету и понёс. Я видел, как он приблизился к девочке, как что-то сказал, как протянул ей шоколадную конфету. Девочка отвернулась. Он зашёл с другой стороны. И она отвернулась снова. Даже плечи приподняла. Женька не огорчился. – Не берёт, – сказал он, вернувшись, потом добавил: – И не надо, правда? – Нет, – проговорил я, – так не годится. Идём. Девочка стояла всё там же. Ногой шевелила камушки, словно что-то искала. – Возьми, – сказал я и подал конфету на ладони точно так, как вчера она держала свой камушек. – Возьми. Мы тебя очень просим. Она схватила конфету и бросила её в шипящую возле нас волну. Отхлынувшая вода понесла, понесла этот неожиданный дар в море. Женька двинулся было вслед за конфетой, но благоразумие остановило его. Он, конечно, не заплакал. Он просто сказал: – С ума сошла. Но девочка ничего не слышала. Её уже не было возле нас. – Конфета – не то что камень, – досадливо говорил Женька… – Она ж из правдашнего шоколада сделана. – И снова повторил: – С ума сошла. Мы шагали домой, и я всё думал, как сказать Женьке, как объяснить ему, что коричневый камушек был для девочки дороже нашего шоколада. Разное приходило мне в голову. Была не понята и разрушена игра? Может быть. Обида? Возможно… И вдруг я нашёл ещё одно объяснение, в справедливости которого не был уверен, а изложить его Женьке и вовсе не мог. Ну как бы растолковать ему, что девочка эта не сумасшедшая, не притворщица и не кривляка. А просто есть в ней уже чуть-чуть от женщины, от той самой, которую мы, мужчины, не всегда понимаем.