Текст:Семченко Николай. Дедушкин табак; (ж. Кукумбер 2009 № 01)

Семченко Николай — Дедушкин табак;

-Ай-яй-яй, – засовестил нас дед Николай. – Разорили гнездо! И без стыда-совести в открытую идёте. А птице каково, а? Поди-ко, бедная, по лесу мечется, убивается… Сначала я ничего не понял. Какое гнездо? Какая птица? И даже на всякий случай в корзинку заглянул – вдруг Андрюшка и вправду разорил тайком кладку какой-нибудь птички, ничего мне не сказал и положил яйца поверх грибов?

Однажды, в самом деле, он набрёл в траве на гнездо жаворонков и хотел взять их яйца с собой. У нас Хохлатка как раз заквохтала – собралась цыплят выводить. Вот сынишка и решил поставить эксперимент: а жаворончат она высидит или нет? Хорошо я вовремя к нему подоспел, не дал гнезда тронуть. – Не, папа, никого я не зорил! – Андрюшка посмотрел на меня честными глазами. – Видишь, в корзинке только грибы. – Будет вам! – дед Николай сердито махнул рукой. – А то я без глаз! Что это, по-вашему? Я и моргнуть не успел, как он проворно выхватил из корзинки белый шарик. И тут же его лицо из торжествующего превратилось в удивленно-растерянное:

– Ох! Никак «дедушкина табака» набрали?

Он помял шарик, раздавил его и буркнул:

– Так и есть – «дедушкин табак»! Полную корзину набрали. Вот люди! Нешто за грибы считаете? И не вздумайте их жарить-парить. В момент отравитесь!

«Дедушкин табак» – так в народе называют дождевики. Пока молоденькие, мякоть у них белая. Как состарятся, превращаются в сморщенные коричневые мешочки: нажмёшь – и хлопнет в нос тёмная струйка спор. То-то расчихаешься! Как от табака. – Ничего, дедушка, не отравимся, – весело сказал я. – Приглашаем вечерком на жаркое из грибов! Дед Николай покачал головой – отказался, и ещё долго слышали мы его ворчанье:

– Хе! Вот-те раз – грибы, хы-хы! Рази ж едят дождевики? Отродясь, хэ-хе, не слыхивал даже. Не-е, не было грибов и это не грибы… Дед Николай ходил по своему двору, он – наш сосед, и нам хорошо было слышно, как он продолжает бурчать себе под нос: «Ну и грибники, хе-хе!»

Слушая его, я посмеивался и промывал дождевики холодной колодезной водой. Потом накрошил грибы в картошку. Минут через пять она заскворчала, маслом забрызгалась – хорошая у нас печка, знатная сковородка! Добавил я в жаркое сметаны, посыпал укропчиком да луком – и не заметили мы с сыном, как уплели всю сковородку. А наутро только вышел на крылечко – дед Николай тут как тут. Перевесился через изгородь, суёт бутылку тёмной жидкости:

– На-ко, выпей елексиру! Отвар дуба, череды, конского щавеля – верное от желудка средство. – Да в порядке у меня живот, с чего вы взяли! – говорю. – И у Андрея всё в порядке. С утра из пластилина что-то лепит. Недоверчиво так дед Николай взглянул, от изгороди отошёл, но бутылку «еликсира» всё ж у забора оставил. Может, подумал: деликатничает сосед? Настоящие грибы – подосиновики, боровики, подберёзовики – ещё не пошли. Зато дождевиков было видимо-невидимо. Как пробежит по лугу стремительный ливень, глядишь: то там, то тут высыпают в траве плотные, тугие шарики, да такие ровные, круглые, хоть в теннис ими играй!

Деревенские жители их не брали, как впрочем, не собирали они и рядовки, белые навозники, вешенки, которые тоже можно и варить, и жарить. Они их почему-то называли «собачьими грибами». И ни за что не хотели верить, что те же дождевики – вкусом лучше шампиньонов! Вот до обеда и решили мы сбегать в соседний лесок, сразу за огородами. Там-то Андрюша и заметил: в орешнике что-то белеет. Вроде как шляпа. Нет, пожалуй, панама. Ну, если шляпа или панама, надо обязательно её из кустов достать и на сук повесить. Вдруг хозяин волнуется, ищет пропажу? Раздвинули мы ветки и ахнули: не шляпа это и не панамка – дождевик! Таких больших никогда мы ещё не видели – полкорзины занял. Пришли домой, расположились за столиком во дворе и принялись резать дождевик кубиками – на сушку. Дед Николай тут как тут. Смотрит на наш гриб-великан со своего крылечка, ладошку лопаткой ко лбу приставил:

– Нешто в сушку «дедушкин табак» крошите? – Ага, – киваю. – Замечательные супы зимой готовить будем! – Кхе-кхе, – дед кашлянул и деликатно усомнился: – Да ведь высохнут – «табаком» сделаются… – Не-е, – говорю. – Проверено: отличные грибы!

Ушёл дед Николай к себе в дом, а мы оставили грибы на солнышке сохнуть да и отправились полоть грядку с морковью. Вернулись, глядь: бутылки с отваром у забора нет, и деда Николая дома тоже не наблюдается, и вообще – замок на дверях болтается. То всё сиднем сидел, разве в огороде что наспех поделает и скорей-скорей к скамеечке у ворот. Сидит и смотрит на жизнь сельскую: как куры в пыли порхаются, воробьи дерутся, кто и с кем по улице идёт. Часа через два я выглянул из окошечка, смотрю: идёт наш сосед, что-то в ведре тащит – ох, тяжело, на левый бок перекосился! А что несёт, не разглядеть: травой сверху прикрыто. Поглядел дед в мою сторону да быстренько и взлетел на свое крылечко, дверь за собой – хлоп! Откуда и прыть-то у него взялась? И с чего это щеколдой забрякал – то дверь у него нараспашку, а то вдруг запереться решил. Что это с ним? А дня через три всё и прояснилось. – Ну, высушили свои дождевики? – спросил нас дед. – А как же! Мы их в тот же день в духовке подсушили. По всем правилам. – А покажьте, – попросил дед. – А пожалуйста… И принес я пригоршню дождевиков. Повертел их сосед, покрутил, даже понюхал и расстроился:

– А у меня-то – натуральный «дедушкин табак» получился.

Оказывается, сосед набрал полное ведро грибов. Те, что изнутри белые и крепкие, он с картошкой пожарил – вкусно, ничего не скажешь! А те, что пожелтее, на сушку определил. Неловко ему совета было спросить. Ведь до последнего не верил, что дождевики едят. На всякий случай даже тот самый отвар из трав у кровати держал. – Да ведь брать-то, дед Николай, нужно только молоденькие дождевички, – объясняю. – Высыпьте, дорогой соседушка, «дедушкин табачок» на грядку – авось на следующий год народятся там грибы. Всё польза, не надо будет в лес за ними тащиться… И точно, следующим летом собрал наш сосед неплохой урожай дождевиков на своём участке.