Текст:Ракитина Елена. Заколдованное прошлое (ж. Кукумбер 2009 № 05)

Ракитина Елена — Заколдованное прошлое

Когда мы с Егоркой были маленькими, мы грозы боялись. Ну когда совсем маленькими были: до школы и в первом классе ещё две четверти. Как только гроза начиналась – в туалете прятались. Сядем друг против друга на корточки и книжки вслух смешные читаем или мечтаем о чём-нибудь. Тогда и весело, и интересно, и грома совсем не слышно. Егорка читать в то время ещё не умел, так, по слогам немножко. И я себя рядом с ним просто профессором чувствовал. Не то что теперь. У него по математике пятёрки, а у меня – когда как.

А в те далёкие времена приведут нас мамы в детский сад, а там уже куча-мала! Те ребята, что первыми прибыли, лучшие игрушки захватили. Егорка в эту кучу со всех ног мчался какой-нибудь самосвал отвоёвывать.

Только я никогда из-за чебурашек с кубиками не дрался, а брал книгу и читал себе тихонько. На стульчике, около шкафа, где воспитатели одежду вешают. Все книжки в нашей группе одолел, в соседнюю ходить начал. А потом уже во всех группах прочёл, даже в младшей. У них там книжек, по правде говоря, и не было почти, только «Колобок» и «Репка». А когда наша воспитательница Елена Фёдоровна куда-нибудь уходила, я оставался за старшего, как самый образованный. – Вот сказка, – говорила Елена Фёдоровна, – почитай всем вслух. И я читал, трудно, что ли? Вот какой я был в детском саду. А сейчас мы с Егоркой грозы не боимся. Чего её бояться? Электрический разряд, и всё! И в туалете вместе не помещаемся – колени мешают. Всё в прошлом. И в последнее время полюбил я это прошлое вспоминать. А Егорка нет. Вчера получил он по математике пятёрку, а я только вопросительный знак, это значит – совсем чепуха написана. Идём мы из школы – мне грустно, а Егорка снежки лепит и на дорогу бросает: ему хорошо. – Егор, – говорю,– ты помнишь, как ты в детском саду сметану на себя вылил? А он отвечает:

– Не помню, и вспоминать не хочу! – А помнишь, как ты в углу стоял, а я тебе туда конфету принёс? А Егор снова:

– Не помню! – Ты что, Егор, – удивился я, – по телевизору ученый сказал, что без прошлого нет будущего! И настоящего тоже нет! – Ну его, это прошлое, – усмехнулся он и в забор снежком залепил со всей силы. – Чего, ты Мишка? И с настоящим у меня всё в порядке! Я тут вспомнил, что у меня с настоящим плохо, и мне совсем разговаривать расхотелось. А ведь в детском саду, когда Егорку на прогулке наказали и заставили отсидеть на лавочке десять минут, я упросил Елену Фёдоровну, чтобы я вместо Егорки отсиживал. И застрял наказанный. Целый час сидел, потому что Елена Фёдоровна про меня забыла, и Егорка тоже. Он снежную бабу с ребятами лепил, а Елена Фёдоровна с другими воспитательницами разговаривала. Только я сидел одинокий и смотрел на них издалека. У меня тогда и ноги замерзли, и руки, и нос, и щёки, и всё-всё-всё, даже глаза. Потом, когда мы в группу пошли, Елена Фёдоровна спросила:

– Ты чего плачешь? Потому что про тебя все забыли, да? А у меня слезы от мороза катились. Я и не знал, что так бывает. А теперь Егорка говорит, что не нужно ему никакое прошлое! Конечно, он же за меня на лавочке не сидел! – Егор,– говорю я ему,– помнишь, как я вместо тебя замёрз? – А зачем ты мёрз? – отвечает он. – Пошёл бы и сказал воспитательнице, что десять минут прошло. – Ты что? – возмутился я. – Как же я мог с лавочки встать?! Я же наказанный был. Вместо тебя! – Ну и зря! – махнул он варежкой. – Что ж получается, если бы мы до вечера гуляли, ты бы до вечера не вставал? – Наверное, – сказал я неуверенно. – Закоченел бы и с лавочки бы свалился? – Не знаю, – еще неувереннее сказал я. Кому же хочется коченеть так, чтоб с лавочки валиться? – Получается, что ты о себе не думал, – поучительным тоном сказал Егор. – Конечно. Я же о тебе! За тебя… – Обо мне нужно было думать десять минут, – заявил он, почему-то растягивая слова, – те самые десять минут, на которые меня наказали! Мне тогда так обидно стало, так обидно, хоть плачь. Потому что Егорка о моём благородстве забыл, и получалось, что я просто глупый был, как какой-то грудной ребёнок! – Эх ты!– сказал я. – Друг называется! Что же ты тогда Елене Фёдоровне не сказал, что десять минут прошло? А Егорка взял палочку и стал с кустов снег сбивать. – Зачем же мне говорить, если у тебя самого язык есть? Я тогда постройкой снежной бабы командовал. И наша баба получилась лучше, чем в соседней группе. Потому что я придумал из веточек ей волосы сделать! Помнишь? – Получается, тебе снежная баба меня дороже! – сказал я и даже перестал смотреть в его сторону. Постройкой он командовал! Строят дома и заборы, а снежных баб просто лепят! – При чем тут «дороже»? – пожал плечами Егорка. – Я думал о чести группы! – Ни о чем ты не думал!– сказал я. – Тебе просто весело было! И через дорогу перешёл, чтобы по другой стороне улицы идти, без Егорки. – Ты что, Мишка! – кричит он с той стороны. – Из-за какой-то снежной бабы? А я молчу, потому что обиделся. – Мишка! – кричит он снова. – Это же давно было! Будто я не знаю, что давно! Тогда он через дорогу перебежал и говорит миролюбиво:

– Не обижайся, Мишка! Мы же друзья. – Были, – сказал я и сам испугался. Егорка тогда тоже надулся и быстрее зашагал. А я на его зелёный рюкзак с мотоциклистом смотрел и думал: почему так, прошлое прошло, а мы из-за него сегодня поссорились? Это ведь, наверное, неправильно… А он уходил всё дальше и дальше, и красный помпон на его шапке обиженно подпрыгивал. И было мне жаль нашей с Егоркой дружбы. И я опять вспоминал, как мы грозы боялись, как дом на шелковице строили, как с балкона друг другу на верёвке машинки передавали… И сколько, вообще, всего у нас хорошего было! Пришёл домой, Тишка ко мне подбегает, о ноги трётся. А ведь Тишку мы тоже вместе нашли! Тогда он крошечный был и глупый, а сейчас вон какой здоровый котище! Я сел на диван и вдруг опять про лавочку вспомнил, как мне тогда холодно было. Почему я не мог Егорке крикнуть, чтоб он про меня Елене Фёдоровне сказал?

Не знаю! Начал я делать уроки и решать задачки, под которыми вопросительный знак стоял. Долго решал, но они были какие-то неподдающиеся. Был бы Егорка, он бы мне объяснил, думал я. И ещё думал, что никогда к нему первый не пойду мириться. До самой старости! Даже когда умру!

А за окном пошёл снег, и стало темно. Настоящая метель началась, просто буран! Я решал задачи и думал, что мама придёт через три часа и, может, тогда снег перестанет валить, а ветер успокоится, и будет на улице красиво, как в сказке. А потом меня мучила мысль, как плохо сейчас в дороге одинокому путнику. В домах люди зажигают свет, пьют чай и читают книжки. А кто-то бредёт в метель, колючие снежинки царапают лицо миллионом злых иголочек и сыплются за воротник, ветер продувает до самых косточек и сбивает с ног. Я выглянул в окно: может быть, этот кто-то бредёт совсем-совсем рядом? Смотрю, а на лавочке, около нашего подъезда Егорка сидит! Весь согнулся калачиком: руками колени обнял и голову туда спрятал. Видно, он здорово замёрз! И лавочку замело, и его замело прилично. Если бы не красный помпон на шапке, я бы совсем Егорку и не узнал. Я тут же про свою обиду забыл! Будто её и не было! Залез на подоконник, открыл форточку и кричу:

– Егорка! Егорка! Ты что, ключи потерял? Иди ко мне! А он не слышит, потому что метель свистит, и деревья шумят, и ветер ухает. Я тогда схватил шапку, куртку накинул и со всех ног прямо в тапочках на улицу побежал. Хорошо, что мамы не было! Выскочил из подъезда и кричу:

– Егор!!! Ты что! А он голову поднял и на меня смотрит, как будто не узнает! Совсем замёрз, думаю, вот так с лавочки и падают! – Ты что, – кричу, – пошли домой! А он говорит:

– Я специально здесь сижу. Как ты тогда в детском садике! – Зачем?! – испугался я. – Вставай!! Только он будильник из кармана достал и головой помотал:

– До часа ещё двадцать минут осталось! А снег метёт холодный и колючий! И я подумал, что на Северном полюсе его, наверное, совсем не осталось. Потому что я ещё никогда столько снега не видел. Я тогда говорю Егорке:

– Пошли домой, ну пожалуйста! Знаешь, как мне в тапочках стоять холодно? И мы пошли. – А если бы ты замёрз? И тебя замело снегом? – спросил я Егорку, когда мы у меня дома чаем отогревались. – Ты бы посмотрел в окно и меня спас! – А если бы не посмотрел? – Посмотрел бы! Я же знаю: ты когда уроки делаешь, всегда в окно смотришь. – Враки! – Правда! И мы стали тузить друг дружку, а потом бегать по квартире и кидаться подушками. И я подумал: прошлое, как заколдованное, возвращается! И ещё подумал: какой Егорка глупый! Ещё глупее, чем я, когда из благородства, маленький, мёрз. Но что-то было в его поступке хорошее и правильное, как и в моём когда-то, только я никак не мог понять, что. Может, потом пойму? В будущем, когда всё станет прошлым? Снег растаял, вокруг тапочек натекла лужица. Я отнёс их сушиться на батарею.