Текст:Олейников Алексей. Как Велька бассейн для нутрий строил (ж. Кукумбер 2009 № 03)

Олейников Алексей — Как Велька бассейн для нутрий строил

У деда с бабушкой было много зверей. То есть скотины, как выражалась бабушка. Так и говорила – «уйди, скотина», отпихивая от кормушки морду настырной коровы Зорьки, чтобы положить охапку сена. Голодная Зорька имела обыкновение высовываться из коровника и оглушительно мычать – так, что маленькая Полинка, застигнутая во дворе этим воплем, со всех ног кидалась в дом, теряя на бегу шлёпанцы. В курятнике, отгороженной пристройке возле дома, жили куры, и там всё время кипела бурная птичья жизнь. Бабушкины куры отличались неуживчивым нравом, и поэтому, что ни день, в курятнике приключался переполох: там слышалось оглушительное квохтанье, прорезаемое победным жестяным кличем петуха, курицы тяжело перепархивали с насеста на насест, а в горячем летнем воздухе плыли пух и перья. Маршруты свои Велька обычно прокладывал в обход курятника. За забором-сеткой жили утки и индоутки – тюрки, как их называла бабушка. Утки и тюрки были птицами флегматичными до зевоты и ничем примечательным себя не проявляли. Интересно было наблюдать только за утятами. Их держали отдельно от взрослых уток, пока те не подрастали настолько, чтобы их не затоптали. Велька иногда помогал Полинке выгуливать утят. Смешные и пронзительно жёлтые, они быстро–быстро бежали по двору, переваливаясь на перепончатых лапках, и нежно свиристели. В утятах был силён стадный инстинкт, и когда их разом выпускали из загончика, издалека казалось, что по двору мечется целый клин огромных одуванчиков. Иногда ребята даже набирали таз – пускали одного-другого утенка в плаванье, и те суматошно носились от края к краю, расплескивая воду. Впрочем, серьёзно Велька никогда с утятами не возился – это было девчоночье занятие, к тому же потом их надо было сушить под лампой, укутывать полотенцем, баюкать, а от этих действий Вельку просто передёргивало. Был ещё старый пес Кардамон, обитавший в будке и державший в отношении Вельки вооруженный нейтралитет, и была кошка Глашка – тощая, пронырливая и удивительно плодовитая. Из породы настоящих деревенских кошек, цвета жёванной бумаги в клеточку, с серыми подпалинами, она каждый год педантично приносила по пять штук котят. У бабушки не хватало духа их утопить, и подросших котят раздавали по родственникам и знакомым. Но, как правило, кошкоприёмный ресурс был сильно ограничен, ведь у большинства знакомых и родственников подрастали Глашкины дети предыдущих поколений. – Дед, ты б завёз бы кошенят, – говорила обыкновенно бабушка, наблюдая, как трое-двое оставшихся котят, оттеснив от еды мать, энергично работают челюстями. Ели котята, как и Глашка, всё, – от жареной картошки до кукурузы и вообще были зверьми неприхотливыми и всё время голодными. – Уйди, дура, наплодила ораву, – укоряла бабушка Глашку, которая, подняв хвост, следовала за ней на кухню. Тогда дед сажал котят в старый кожаный портфель, – так, что оттуда высовывались только ушастые мяукающие головы, и уносил их по улице в бригаду, определяя кого в конюшню, кого на элеватор, а кого и на склад. Но самыми интересными для Вельки зверьми были нутрии. Они жили в специальном отдельном сарае с бетонным полом, чтобы не прокопали ход для побега, и в кирпичных клетях, чтобы не прогрызли стен. Когда Велька в первый раз увидел их, то даже слега испугался. В полутьме, на дне чёрных квадратов, возились какие-то покатые обтекаемые тени, и лишь изредка мелькал отблеск тусклой лампочки на густой плотной шерсти. Поднеся лампочку на длинном проводе поближе и наклонясь, Велька увидел, как на него из темноты, вознеся острую мордочку кверху и поднявшись на задних лапах, смотрит огромная крыса размером с трёх Глашек сразу. Понюхав воздух, и убедившись, что Велька не морковка, не свёкла и даже не лебеда, нутрий опустился на четыре лапы и продолжил грызть какую-то разлохмаченную палку. С крысой, как потом убедился Велька, нутрий роднил только длинный голый хвост. В остальном же они были чудесными добродушными зверьми, не лишёнными обаяния. Во-первых, у них был очень красивый мех – плотный и густой, который, казалось, так и ждал, чтобы на него упал свет, чтобы заиграть серебряными переливами. Неважно, какого цвета была нутрия – чёрная или серебристая, она всегда будто посверкивала на солнце. Сами грызуны понимали свою красоту и старались поддерживать себя в самом выгодном виде, обычно по полдня вычесываясь и умываясь. Вторым замечательным качеством нутрий была их удивительная способность за считанные минуты обглодать любую ветку. Велька бросал в клети срезанные ветви яблони или акации, и в темноте тут же начиналась возня и деловитый хруст, а потом Велька доставал белые, почти отполированные зубами древесные скелетики. Зубы, кстати, у нутрий были тоже замечательные – два огромных оранжевых резца, которые они щерили по всякому поводу. В общем, с какого боку не посмотри, нутрии были зверьми обстоятельными и куда более внушительными, чем какой-то пищащий желтый пух на ножках. Окончательно грызуны покорили Вельку, когда у них родились детёныши. К его удивлению, они с первого часа были уже глазастые и очень самостоятельные. Посадив на ладонь миниатюрную копию нутрии, Велька обнаружил у него все те же повадки, что и у взрослой. Малыш так же умывался, вычёсывался, поводил мордочкой и грыз веточки, придерживая их передними лапками. А когда Велька углядел у детенышей перепонки на лапах, счастью его не было предела. Нутринёнок был тут же погружён в большую бочку с водой, где мгновенно пронырнул от края до края, а затем торпедой заносился по всей бочке с такой скоростью, что Велька с трудом его поймал. Понятное дело, что купания чёрных нутринят тут же стали для Вельки излюбленной забавой. Однако день за днём детёныши росли всё больше, вскоре уже не помещаясь на ладони, и на Велькину бесцеремонность начинали огрызаться. Учитывая, какие у них были зубы, водные процедуры пришлось прекратить. Но сердце Вельки уже зажглось. К тому же его мучила несправедливость – ведь детёныши хоть в детстве поплавали, а взрослые? Велька ходил вокруг сарая и маялся, представляя, каково им там – в этих каменных мешках, круглый год без солнца и воды, только с лампочкой, и его переполняла жалость к бедным зверям. Наконец, он решился просить деда о смягчении режима для нутрий. – Деда, – подкрался он как-то к нему после обеда. – Что такое? – завозился на диване задремавший было дед. – Чего, Веля? – Дед, – Велька присел на диван и сразу приступил к делу. – А давай нутриям бассейн сделаем? – Да ты что? – дед аж приподнялся от такого предложения. – На кой он им? – Ну так, – замялся Велька. – Они же водные звери – плавать должны. – Вот ещё чего придумал, – дед завозился, укладываясь поудобнее. – И так им хорошо. – Где же хорошо? – возразил Велька. – На улицу не выходят, сидят там, как в тюрьме. Их бы, конечно, ещё и повыгуливать, – мечтательно прибавил он. – От делать больше нечего – бассейн им делать и выгуливать, – проворчал дед. – И не думай даже. И он решительно надвинул картуз на лицо. Велька поглядел на непонятливого деда с великим сожалением и, вздохнув, отправился во двор. Тихий послеобеденный час опустился на село, и все разбрелись по своим делам. Дед дремал в доме, бабушка мыла посуду, Витька возился с солдатиками в комнате. И только Вельке не было занятия. Какая-то мысль бродила в нём, неопределенная и оттого тревожащая, и не давала ему покоя. Он бесцельно прошёлся по двору, потом зашёл в сарай к нутриям. В прохладной глубине клетей они тоже мирно дремали, зашевелившись лишь, когда расслышали Велькины шаги – подумали, что человек принёс что-нибудь вкусное. Но Вельке показалось, что звери в пустой надежде мечутся по клеткам, пытаясь выбраться. Он вздохнул и в тоске оглядел сарай. Клети там занимали только половину пространства, а на другой половине на голом бетонном полу стояли всякие ящики, банки и прочее барахло. Велька прошёлся, измеряя пол шагами и, будто лампочка вспыхнула у него в голове. План действий сложился молниеносно, оставалось только следовать ему. Велькины движения приобрели быстроту и точность. Он стремительно, но, не привлекая лишнего внимания, прошёл в гараж и целенаправленно загремел дедовскими инструментами. Затем, найдя что искал, быстро вернулся обратно. Плотно прикрыл дверь и выдохнув, выложил перед собой молоток и зубило. Революционный дух перемен овладел им. «Раз дед не хочет, я сам сделаю бассейн!» – решился Велька. Он оглядел поле предстоящей деятельности, мысленно очертил контуры будущего бассейна и решительно ударил молотком по зубилу. Часа два он выдалбливал очертания будущего бассейна. Бетон оказался очень прочным, и с Вельки семь потом сошло. Продолбив до половины, он хотел было бросить, но упрямство пересилило. К тому же сарай уже выглядел так, как будто там массово расстреливали тараканов из пулемета, и отступать было поздно. Однако когда Велька принялся за основную работу – выдалбливать бетонную чашу бассейна, силы его иссякли. Он сколол несколько бетонных пластов и отложил зазубренное зубило. В ушах звенели удары молотка, а на зубах скрипела бетонная пыль. Велька вздохнул, поднялся и отряхнул коленки. Сквозь запылённое окошко на развороченный пол падал косой луч света, в котором медленно плыла бетонная пыль. Велька понял, что к строительным работам пора было привлекать тяжёлую технику – деда. С чувством исполненного долга, усталый, но довольный, Велька пришёл на кухню. На диванчике проснувшийся дед крупными глотками пил кислое молоко из большой белой эмалированной кружки. – Деда, – вкрадчиво начал запыленный Велька, благоразумно стоя на пороге кухни. – Я тут подумал – надо всё-таки нутриям бассейн делать. – От упрямый, – крякнул дед, утираясь. – На кой он им сдался, той бассейн? – Купаться будут, чистые будут, – аргументировал Велька. – И слышать не хочу, – отрезал дед, намазывая хлеб вареньем. – Удумал тоже. – Деда, надо бассейн делать, – убежденно повторил Велька. – Я ведь там уже продолбил. – Что ты там продолбил?! – поперхнулся хлебом дед. – Ну, так… бассейн начал, – уклончиво ответил Велька, отступая от порога. – Я вот тебе продолблю! – дед в гневе поднялся с дивана. – Ах ты… Велька молниеносно отскочил от кухни, в три прыжка оказался в саду, вне всякой дедовской досягаемости. Маневрируя за деревьями, он тихо влез на плоскую крышу гаража и уже оттуда, в безопасности, наблюдал за перемещениями деда. Тот, выйдя из кухни, прошлёпал сначала в сарай, а потом, держа забытые Велькой молоток и зубило, обратно на кухню. – Нет, ты только глянь, Рая – весь пол издолбил, – ругался дед, допивая молоко. – Что за дитё такое? – А может, сделать бассейн? – предложила бабушка. – Пущай плавают. – Плавают, – передразнил её дед. – А кто его делать будет? Этот долбильщик? Эх… И, махнув рукой, огорчённый дед понёс в гараж инструменты. Поняв, что кара за содеянное откладывается, довольный Велька перевернулся на спину. И, лёжа на горячем шифере, задремал после праведного труда. Окончательное примирение наступило вечером, на ужине. Дед раздраженно ел борщ, вприкуску с чесноком, и даже не глядел на Вельку. Тот тихонько, бочком, сел за стол, и деликатно тронул борщ ложкой, предчувствуя недоброе. – Зубило всё зазубрил, – угрюмо вдруг буркнул дед. Велька вжался в лавку, и надкушенная долька чеснока обожгла ему губы. – Такое зубило было гарное, – дед раздражённо разломил ломоть хлеба, окунул его в тарелку – выбрать остатки борща. – Сносу ему не было. Велька сосредоточенно водил ложкой по кругу тарелки, понемногу наполняя ложку, и казалось, был занят только едой. Все слова деда будто проходили над его головой и уплывали в тёплые сумерки сада. – Там дальше бордюрный камень лежит, – наконец разъярился дед, вонзая вилку в огурец. – Не продолбишь! – Я бы продолбил, – тихо, но непреклонно ответил Велька. – Им плавать надо. – Ну хватит! – оборвала закипавшую перепалку бабушка. – Ешьте, строители. Следующим утром Велька с дедом взялись за строительство бассейна. Они взломали пол, вынули кирпичи, и пробили под всем сараем трубу для слива воды – вернее, всё это делал дед, а Велька только относил мусор и приносил инструменты. Наконец, спустя три дня бетон высох, и бассейн был торжественно пущен в ход. Велька вставил затычку в трубу, наносил воды и с немалым трудом открыл заржавленную дверцу первой клети. Делал он это с волнением – чтобы хитрые грызуны не удрали, пришлось закрыть дверь, поэтому Велька чувствовал себя немного укротителем, один на один со зверем в клетке. Нутрии сперва не поняли, в чём дело – отскочили в сторону и с боязнью поглядели на открытый проём. Потом старый, убелённый сединами нутрий осторожно высунул морду и понюхал воздух. Убедившись, что опасности нет, а Велька, стоящий у закрытых дверей и вооруженный, на всякий случай, кочергой из бани, нападать не собирается, нутрий вразвалочку вышел из клетки. За ним потянулись остальные. Обстоятельно обойдя водоём по периметру, нутрий склонил усы к воде и, ни секунды не раздумывая, всем телом плюхнулся в воду, выплёскивая её наружу. По правде сказать, Велька не слишком точно рассчитал размеры бассейна, а дед не горел желанием расширять фронт работ, поэтому бассейн оказался чуть-чуть больше нутрии. Впрочем, зверей это не смутило. По очереди они влезали и вылезали из бетонной ванны, пока не перекупались все, вплоть до малышей, После чего, довольные, расселись на берегу, фыркая и утираясь. Велька же зорко наблюдал за всем этим стадом, нежно пася их кочергой, и был совершенно счастлив.