Текст:Мезинов Леонид. Коля и Калям (ж. Кукумбер 2009 № 05)

Мезинов Леонид — Коля и Калям Рубрика: Мои любимые

Кто такой Коля, знает, конечно же, каждый юный читатель. Это, разумеется, детский писатель, поэт и прозаик Николай Николаев Красильников. Однако не многим известно, что писатель Красильников ещё и великий путешественник! Потому что путешествовать по земному шару он начал в десять лет, когда его папа и мама поехали жить в Среднюю Азию, в Узбекистан. А потом Коля вырос и уже сам, самостояте¬льно объездил всю эту Среднюю Азию – солнечную страну безбрежных степей и величественных гор, звонких родников и редких животных и птиц. И везде – в степи ли, пустыне или в горах – везде и всегда с ним был его верный друг и помощник Калям. Не будем объяснять, кто такой Калям, наверно, вы и сами это прекрасно знаете. Скажем только, что Коля с его Калямом не просто путешествовали, но и записывали в свой путевой блокнот всё самое интересное, самое значительное, что встрети¬лось на их долгом, а порою трудном и опасном пути. И в результате на свет появились десятки книг, рассказов и очень даже позна¬вательных стихов для детей. Будем надеяться, что те, кто этого ещё не сделал, немедленно проч¬тут книги Николая Красильникова «Есть на свете чудеса!», «Б гостях у Али-Бабы», «Тайна охотничьего домика», «Карусель загадок», «Чего не увидел Мюнхгаузен», «Волшебная верёвочка»… Да, кстати для тех, кто ещё не в курсе: Калям на узбекском языке означает перо для писания на бумаге. А почему слово Калям здесь написано с большой буквы, догадай¬тесь сами. Николай Красильников Цветок Я соседской бабушке помог

К дому донести в горшке цветок.

– Вот спасибо! – бабушка сказала. –

Без тебя бы я, внучок, устала. И цветок меня благодарил –

Ярко-ярко лепестки раскрыл!

Я смущался и краснел, как мак.

Я ж не за «спасибо» – просто так… Память Есть сотни тропинок,

Сотни дорог.

Только одну я

В сердце сберёг,

Что вьётся полями

И чащей лесной…

Тропиночку – к маме,

Тропинку – домой! Гербарий Лесной тропинкой мы петляли

И дли гербария гурьбой

Полдня, не отдыхая, рвали

Кипрей, шалфей и зверобой… Лишь Ваня бабочкой порхал

И всё вздыхал, вздыхал, вздыхал …

– Эх, Ваня! Где ж гербарий твой?

– Остался там… в лесу… живой! Котёнок Из сада, из глухих потёмок

Мяукал жалобно котёнок.

Дул ветер. Дождик моросил.

А он, бедняга, голосил

По дому, по его теплу,

По чашке с молоком в углу. Я встал, чтоб беглеца найти,

В дом обогреться принести.

Но ночью где его искать?

И я в кровать улегся спать.

Под одеялом я лежу,

В окошко тёмное гляжу.

Но как уснуть, коль за окном

Котёнок плачет под дождём? Сомы моего детства …А недавно я побывал в местах, где прошло моё детство. Мой родной посёлок стоит на берегу горной речки Аксу. И вода в Аксу прозрачная, ледяная, даже летом, а дно – всё в камнях-валунах. В жаркий полдень здесь всегда можно увидеть купающихся мальчишек и девчонок. В укромном же месте под кустиком тала непременно встретишь мальчишку-удильщика. Не стерпел я, подошёл к одному такому рыбаку – белоголовому крепышу лет двенадцати. Полюбопытствовал:

– Что ловишь-то? – А вот, сами смотрите, – кивнул мальчишка на пластмассовое ведёрко. В ведёрке плескалось с пяток пескарей. – И только? – удивился я. Рыбак отложил в сторону удочку. Встал. Отряхнул пятернёй штаны. – Вчера я майкой поймал трёх сомиков, – похвалился он. – Вот таких, – и он показал узкую, крепенькую ладошку. – Маленькие, усатые… Только большие почему-то не попадаются. Ничего, куплю крепкую леску и стальной крючок… А лягушек в лужах полным-полно. – Ну, удачи тебе! – пожелал я. Лет тридцать назад мне приходилось ловить вот таких же сомиков. Стянув узлом подол майки, часами бродил по скользким голышам. Но шла в мою ловушку почему-то в основном мелочь. Сначала я радовался, а потом загрустил. – Почему мне попадаются только такие крохи? – досадовал я. – А где же крупные, как в книжках с картинками? Отец, случалось, подзуживал меня:

– Опять недомерка приволок? Эх ты, горе-рыболов! Вот мы, бывало, с твоим дедом… Наслушавшись рассказов отца о гигантах-сомах, я со всех ног нёсся на рыбалку. А вечером плёлся домой с очередным недомерком. Однажды, отчаявшись, я выпустил нескольких сомиков в домашний аквариум. – Буду ухаживать за ними, кормить до отвала. Должны же хоть эти вырасти в настоящих сомов. Но через несколько дней сомики всплыли вверх брюхом. «Наверное, – подумал я, – кормёжка была неправильной». Только много позже, став взрослым. Я узнал, что туркестанские сомики – так их называют в научных справочниках – не бывают крупными. Средний сомик в ладонь размером. Ну, может, чуть больше … А те огромные сомы, на которых я рассчитывал, водятся лишь в больших реках – Сырдарье и Аму-Дарье. И ещё там, откуда я родом – в реках и озёрах средней полосы России. Давным-давно наша семья переехала жить в Среднюю Азию. Из средней полосы России – в Среднюю Азию. Помню, как я малышом удивлялся тому, какая жара стоит в Средней Азии. – И ведь это только Средняя Азия, – фантазировал я. – А есть ещё, наверное, Дальняя. Уж там-то жара… Со временем я, конечно, привык к новому житью-бытью: палящему зною, невысоким деревьям, смуглой коже друзей-мальчишек. И сам стал смуглокожим, как узбек… Спасибо Аксу, она сделала меня рыболовом, а потом – путешественником. И передо мной вскоре открылась та самая Дальняя Азия, о которой я мечтал в детстве. А земляку-мальчишке я в тот раз ничего не сказал. Зачем торопиться? Вырастет, побродит по этой замечательной земле, сам узнает.