Текст:Красильников Николай. Змей Вася (ж. Кукумбер 2004 № 9)

Красильников Николай — Змей Вася

Взрослые и ребятишки называли его запросто Лаврентьичем. – Лаврентьич, помоги выкопать колодец! – Лаврентьич, подскажи, как подрезать виноград! – Лаврентьич, сделай ручку для мясорубки!.. Мастер на все руки. А главное – безотказен! Вечно в делах, всегда в заботах. Был у Лаврентьича и огород. Далековато, аж в пойме Ахангарана. Там он сажал картошку, помидоры, сеял лук, горох… Время было трудное, послевоенное. Как и положено, на краю огорода стоял у Лаврентьича шалаш из прутьев тала и тростника, по-местному – чайля, где он мог в знойный полдень передохнуть или же, возвращаясь с гор после охоты, переночевать. Однажды мы, поселковые ребятишки, решили обследовать шалаш Лаврентьича. Жили тогда по законам большого общежития, и мы по дороге на рыбалку просто взяли да и завернули в его чайлю. Откинули мешковину, заменявшую полог… Обычная, как и у других, чайля. Немудрящая утварь: алюминиевая миска с ложкой, котелок, кружка, закопчённый на огне чайник. Старое, протёртое на коленях галифе – память о фронте, набитый соломой тюфяк, такая же подушка. А вот на подушке… – Гляди, ребята! На подушке Лаврентьича, слежавшейся и твердой, как камень, возлежала большая пятнистая змея. Говорят, у страха глаза велики. Потому-то пять, а то и шесть колец почудилось нам в спящей на Лаврентьевской подушке змее… Со всех ног кинулись мы обратно в посёлок известить кузнеца о страшной гостье. Лаврентьич, однако, почему-то не испугался. Жесткой рукой потрепал нас за чубы, сказал — не то в шутку, не то всерьез:

– Змею я эту завел себе вместо собаки. Так что не вздумайте дразнить её. Своих она не трогает, а чужих – кусает. Змея вместо собаки? Ребята, конечно, рты поразевали от удивления. Но только маленький Шурик, с вечно липким от персиков пузом, решился на дальнейшие вопросы:

– А вас она кусяет? – Нет, не кусяет, – в тон малышу ответил Лаврентьич. Мы тоже посмеялись над Шуриком, но Лаврентьичу не поверили. Чтобы змея в ладу жила с человеком? Такого просто быть не могло! Наверно, Лаврентьич решил нас разыграть… Но вот однажды мы с моим дружком Акрамом пошли на протоку ловить под корягами руками маринок. Обратный путь лежал через огород Лаврентьича. Хозяин как раз оказался в чайле. – Идите сюда, огольцы-сорванцы! – позвал кузнец. – Чай будем пить. Мы не без опаски заглянули в шалаш. Та же самая змея, в той же самой позе лежала на подушке! Казалось, она спала. Заметив наше замешательство, Лаврентьич повернулся к подушке и, ласково погладив змею ладонью, сказал:

– Ползи-ка ты, Вася, домой! Видишь, ребята тебя боятся. И… странное дело, змея послушалась: негромко шипя, сползла на землю и -скрылась в траве. – Там, — махнул кузнец в сторону реки, – у нее нора – дом. – А почему – Вася? – удивился я. – Так назвал! – засмеялся Лаврентьич. Вскоре в поселке привыкли в тому, что в чайле у кузнеца вместо собаки живет змея. Только мы, ребятишки, еще время от времени забегали на огород Лаврентьича — «посмотреть Васю». Дальше полога, однако, никто шагнуть не решался – духу не хватало… А потом хозяин необыкновенной чайли неожиданно умер. От простейшей болезни – аппендицита. Не долежал положенного после операции срока в постели, вышел куда-то из дому. Может, в кузницу. Может, на огород. А шов и лопнул. Хоронили кузнеца всем селом. И девять дней спустя многие пришли на кладбище -помянуть хорошего человека… И вдруг какая-то женщина, подойдя к свежей могиле, истошно закричала:

– Змея! Змея! А кто-то из пацанов схватился за палку… Но этих двоих народ тут же оттеснил в сторону. И Вася ещё долго лежал, свернувшись в кольцо, на мягком, как подушка, холмике.