Текст:Драгунская Ксения. От души и на память (ж. Кукумбер 2001 № 1–2)

Драгунская Ксения — От души и на память

Когда я была маленькая, жизнь вокруг была совсем не такая, как сейчас. По субботам все ходили в школу, при том девочки носили коричневую форму с черными фартуками – страшную-престрашную. Жвачка была большой редкостью. Про «Барби» никто и не слыхивал. «Лего» не было. Даже фильмов про Бэтмана не было. Просто удивительно, как мы без всего этого жили и росли?! Зато тогда со мной всё время случались смешные истории. А теперь как-то не очень случаются. Теперь смешные истории случаются со всякими моими знакомыми детьми. Они мне эти истории рассказывают. Иногда из этих историй прямо целые рассказы получаются. Вот, например. «От души и на память». Рассказ Темы Коржикова, ученика третьего класса. На большой перемене Евдокимова закрыла дверь в класс на швабру и сказала:

– Начинаем секретный совет! У Майи Первомаевны скоро день рожденья. Надо придумать подарок. Петросян говорит:

– Так решили вроде – электрический чайник. Родительский комитет деньги собирал. – Электрический чайник мы ей на прошлый день рожденья дарили, – вспомнил Гунькин. – Нет, – поправил Котов. – На прошлый день рожденья мы дарили ей тостер, а электрический чайник на восьмое марта. – Совсем, что ли? – удивилась Смирнова. – На восьмое марта был моющий пылесос, на прошлый день роженья – миксер, на Новый год – тостер, на окончание учебного года – кухонная машина «Мулинекс», а на день учителя – видеоплеер. Я точно помню, я папе рассказывала, а он и говорит: «Может, ей на первое апреля электрический стул подарить?» – Короче, всё это полная ерунда, – решила Евдокимова. – Такое любой подарит. Надо подарить ей что-нибудь душевное. Не от родительского комитета, а от нас самих. – У нас в подъезде щенки родились, – говорит Женька Полунина. Жутко породистые. Южнолабрадорская лайка. Помесь с гибралтарским боксером. Только они дорогие. – Надо скинуться, – предложил Петросян. – Скидывались же на пылесос. – Сравнил, – говорит Полунина. – Сколько пылесос стоит, это только на хвост собачий хватит… – Значит, надо не один большой общий подарок, а много маленьких, – придумал я. – Точно, – обрадовалась Евдокимова. – Много маленьких подарков гораздо лучше, чем один большой. Пусть каждый подарит Майе Первомаевне что-нибудь хорошее от себя лично. От души и на память. Дома я поскорее пообедал и стал думать, что бы такое подарить Майе, чтобы на память и от души. Надо бы подарить что-нибудь такое, что я сам люблю, чтобы совсем уж от души. А я много чего люблю! Больше всего я люблю трёх барбосов, которые живут у нас на даче. Мохнатую маму Рыжуню, её старшего сына Барошу и младшую дочку Дырку. Нашего пожилого кота Мяку Тимофеевича Мячкина я тоже люблю, как родного, и, пожалуй, никому не подарю, даже от души и на память. В компьютере я люблю «Командос», из музыки «Продиджи» и «Сплин»… Но всё это как-то не очень подходит нашей Майе Первомаевне… Я порылся в «Лего», как следует погремел деталями и выбрал для неё трёх отличных чубриков. Но тут подумал,что ведь она не будет в них играть, и мои бедные милые чубрики будут просто так пылиться где-нибудь у неё в квартире, рядом с лишними электрическими чайниками и миксерами… Пожалуй, я подарю ей свой старый велик, ей наверняка полезно заняться велоспортом… Но она на нём вряд ли поместится. Раздавит ещё, свалится. Хрясть, и нету. У меня просто голова разболелась, и я поехал на роликах погулять в парк. В парке я встретил Женьку Полунину тоже на роликах, и очень обрадовался. Она тоже обрадовалась, и мы с ней стали носиться, беситься и колбаситься, ели мороженое и пили коку, и никак не могли придумать, что подарить Майе Первомаевне. Потом мы с Женькой подъехали навестить заброшенный памятник неизвестно кому, который стоит в нашем парке ближе к боковому выходу. Плечи с головой на пьедестале, называется – бюст. Он уже совсем старый и облезлый, с отбитым носом и похож на пугало огородное, а не на памятник. Весной девчонки любят надевать на него венки из одуванчиков. – Бедный, совсем облез, – пожалела Женька. – А представляешь, как ему тут грустно одному, особенно если ночь или дождь? – Надо пристроить его в хорошие руки, – сказал я. И мы с Женькой посмотрели друг на друга очень внимательно. А у Женьки брат – совсем взрослый, в институте учится. Когда мы сказали ему, что хотим подарить Майе Первомаевне на день рожденья заброшеный бюст неизвестно кого, он долго смеялся, но сказал, что обязательно нам поможет, ведь он тоже в детстве учился у Майи Первомаевны. В пятницу с утра Женькин брат на машине притащил памятник в школу и сам принес в класс. А мы с Женькой решили, что на шее у памятника удобно хранить бусы, а на голове – шляпы, поэтому Женька повесила на него несколько фенечек, а мне мама дала большую чёрную шляпу, которая пахла чем-то смешным. Чтобы он получше выглядел, Женька подвела ему глаза и накрасила губы. Когда все собрались, и стали показывать друг другу подарки, мы с Женькой сразу поняли, что наш – круче всех! Ведь все притащили какую-то полную ерунду. Евдокимова, наша главная умница и читательница, приготовила толстую растрёпанную книжку. Сказала, что это самая интересная и любимая книжка на свете, потому что в ней нет ни начала, ни конца. Гунькин принёс гитару и сказал, что выучил для Майи Первомаевны очень душевную и жалобную песню. Котов приготовил салют и фейерверк. Кравченко откуда-то приволок довольно крупный скелет, светящийся в темноте. Вот у Петросяна тоже ничего себе был подарок. Он где-то добыл, выменял у кого-то, африканского таракана редкой породы, величиной примерно с мою кроссовку. Таракан в трёхлитровой банке сидел и шевелил усами. Вещь! Все девчонки громко визжали и махали руками, а Смирнова стала как-то подозрительно заикаться, и Петрос накрыл таракана оренбургским пуховым платком, который принесла в подарок наша хозяйственная Попова. Ну, а уж про всякие шкатулочки с сюрпризами, выжигания по дереву, вышивания, бисероплетения, поздравления в стихах, огромные пальмы в горшках, попугаев в клетках, тортики, камни и другие икебаны я даже не говорю. К первому звонку у нас всё было готово. На столе у Майи Первомаевны стоял наш с Женькой памятник в шляпе и с фенечками, рядом с памятником – Гунькин с гитарой. В углу у окошка притаился Котов с салютом и фейерверком. За дверью окопался Кравченко со светящимся скелетом. Прозвенел второй звонок, все притихли, и Майя Первомаевна открыла дверь в класс. Котов тут же своим салютом как жахнет, как прибабахнет! Дыму, грому!… Из-за двери Кравченко вместе со скелетом вылезают, Петросян таракана подсовывает, девчонки с вышиваниями лезут, поздравительные стихи читают, а Гунькин на гитаре что есть силы играет и вопит погромче:

– Когда! с тобой! мы встретились! черёмуха! цвела! и в летнем парке! музыка! играла!… И было! мне !тогда ещё! совсем! немного лет! Но дел! Успел! Наделать! Я! Немало!.. Майя Первомаевна, конечно, слегка покачнулась. Но всё-таки немножко улыбнулась, схватилась одной рукой за стену, и, разгоняя другой рукой дым от салюта и девчонок, стала пробираться к столу. Увидела наш Женькой подарок, довольно сильно вздрогнула, уронила портфельчик и закрыла глаза. Но тут же открыла, потому что в класс вошли целых две делегации – от родительского комитета и от учителей школы. С цветами и подарками. Майя Первомаевна посмотрела на электрический чайник и коробку с миксером, засмеялась каким-то странным голосом и полезла прятаться под стол… В классе после салюта ремонт делали. Гунькин капитально охрип. А Майя Первомаевна немножко заболела, но когда выздоровела, в школу уже не вернулась, а открыла магазин бытовой техники. А наш с Женькой подарок всё равно – круче всех! Потому что от души. И на память…