Текст:Дорофеев Александр. Ученое яйцо (ж. Кукумбер 2004 № 4)

Дорофеев Александр — Ученое яйцо

Мы сидели за столом с Вовкой и Вадиком Свечкиным и рисовали. Вошла Люба Черномордикова. – А вот у меня что! – вытащила она из кармана своего красного фартука красное яйцо. Положила на стол и подтолкнула. Медленно, переваливаясь, покатилось оно по столу прямо ко мне. Я хотел было поймать его, но яйцо приостановилось и покатилось обратно к Любе – так же медленно, покачивая на ходу боками. – Что, поймал? – усмехнулась Люба. – Это яйцо не простое, – сказала она. – Оно учёное яйцо. – Куриное, – сказал Вовка. – Разве у курей такие яйца? Красные? – удивилась Люба. – Сам ты, Вова, яйцо куриное! – Крашеное, – сказал тихо Вадик. – Сам ты, Свечечка, крашеный! Это – яйцо полярной совы. Белое-то она в снегу потеряет. А так – полетает, погуляет, отдохнёт – и видит издалека, где гнездо, где яйцо красное. Я живо представил белые просторы, на которых то тут, то там виднеются красные совиные яйца. – Из этого сова вылупится? – хмыкнул Вовка. – Не медведь же, – сказала Люба и подтолкнула яйцо на сей раз к Вадику. Чуть-чуть до него не докатившись, яйцо поехало вспять – к Любе. – Кое-чему научила уже, – сказала Люба. – Сов нужно с детских лет приучать, чтобы прямо ручная вывелась. Вот пойду в школу, а за мной сова будет лететь – портфель тащить. – Врёшь ты, – сказал Вовка, не слишком, правда, уверенно. – Ладно, Вова, не веришь – не надо, – сказала Люба, поглаживая яйцо. – Вот высижу – сама увидишь. – А как ты высиживаешь? – спросил Вадик. – Ну, как высиживаю, – улыбнулась застенчиво Люба. – Как куры. Сажусь на яйцо и грею, грею. Дело-то, в общем, простое. Приятно было посмотреть на Любу Черномордикову – какая она красивая и умная девочка. Всё умеет. – А дай я немного посижу, – вдруг попросил Вадик. – Я такой горячий. Я быстро высижу! – Да что ты! – замахала руками Люба. – Должна быть одна наседка. Кто высидит – тот и мать. Я старалась-старалась, сидела-сидела, а сова за тобой летать будет? Хитёр больно! – Люба, Люба, – засуетился Вадик. А у тебя другого яйца нету? Которое пока не учёное? Люба оглядела Вадика с ног до головы, как бы прикидывая, на что тот способен – сможет ли высидеть приличного птенца. – Пойду погляжу, так и быть, – сказала она и ушла на кухню. – Вы тоже просите, – зашептал нам Вадик, горячо и убедительно. – Люба, я тоже хочу! Мне тоже яйцо! – закричал, не удержавшись, Вовка. И мне хотелось, конечно, яйцо на воспитание – хоть воробьиное. Но неловко было просить у Любы. Уж лучше я дома подберу – небольшое на первый раз. Люба вернулась, держа в руках два крупных белых яйца. Вадик подхватил яйцо обеими руками. Поднёс ко рту и шумно задышал, согревая. – А чьи это? – недоверчиво спросил Вовка. – Пока с куриными попробуйте, – сказала Люба. – С ними-то попроще – домашняя птица. – А я не хочу курицу, – заупрямился Вовка. – Ну что ты, Вова?! Обучай на петуха! Будет тебя охранять, как верная собака. Вовка вертел яйцо в руках, осматривая его со всех сторон, как очень придирчивый покупатель. – Только не избалуйте! На шею сядут – натерпитесь, – вздохнула Люба. – Ох, нелёгкое это дело всего для одной пары рук. Вовка теперь положил яйцо на стол и, придерживая его пальцем, то принюхивался к нему, то прикладывал ухо. – Что там? – спросил я. – Тихо… Молчит. Я тоже приложил ухо. Яйцо было гладкое и прохладное. И, кажется, тихонько шуршало, шумело, как морская раковина. – Хватит! – оттеснил меня Вовка. – Ты моё яйцо не подслушивай. Вадик прохаживался вокруг стола, что-то своему яйцу нашёптывая. – Люба, – сказал он. – Ты мне покажи, пожалуйста, как садиться на него ловчее. – Глядите, – сказала Люба. Она выдвинула стул, подула на сиденье и бережно положила яйцо прямо посередине. – Это будет гнездо. Вот так! Теперь потихоньку садитесь. – Люба опустилась на яйцо. Спину она держала прямо, руки – на коленях. – Сидеть смирно. Не вертеться, – пояснила она. Вадик, не теряя времени, тоже выдвинул стул. Яйцо у него долго не укладывалось, как он хотел – посередине. Скатывалось к краю. – Неслух какой! Разбойник! – ворчал Вадик. Наконец, он уложил яйцо и начал медленно усаживаться, глядя прямо перед собой испуганными глазами. – Нет-нет-нет! – остановила его Люба. – Вы уж с Вовой садитесь разом. Чтоб потом никому обидно не было. А то у тебя, Вадик, курица вылупится, разговаривать начнёт, а Вова будет ещё на гнезде. Приготовились! Внимание! Вадик и Вова застыли над своими гнёздами. – Раз, два – начали! Они садились очень медленно. Так подъемный кран опускает строительную плиту – медленно, но верно. – Только не волнуйтесь. Всё идёт хорошо, – приговаривала Люба. – Вадик, ты отстаёшь – смелее! Они опустились одновременно – раздался нежный, чуть слышный хруст. Почему-то так же медленно, осторожно они начали вставать. Так строительный кран поднимает строительную плиту, попавшую всё-таки не на то место. Вова оглядывался и трогал штаны, а Вадик неотрывно глядел на Любу. В глазах его была печаль. – Всё получилось, по-моему, – сказала Люба и быстро вышла из комнаты, притворив за собой дверь. Краем глаза я заметил, как её красное совиное яйцо медленно, ворочая боками, катится по стулу. Бросился на помощь. Но яйцо сорвалось. Ударилось об пол! С деревянным стуком. Подпрыгнуло-подскочило. И резво покатилось под кровать, будто и в самом деле что-то соображало. А Люба на кухне громко гремела посудой. Но всё равно был слышен её звонкий, как колокольчик, красивый и какой-то румяный смех. Такая уж это была весёлая девочка.