Текст:Говорова Юлия. Степь да степь кругом (ж. Кукумбер 2001 № 10)

Говорова Юлия — Степь да степь кругом

Люся, мамина сестра, играла на аккордеоне. Аккордеон «дышал» на ее руках. Бас Люся брала глубоко, сочно, пальцы легко скользили по клавишам, то подгоняя, то пришпоривая танго из кинофильма «Петер», мексиканскую народную песню «Кукарача».

Люся, участница шлюпочных походов, была украшением институтских вечеров и заводилой компаний. Человек с аккордеоном притягивал, манил, и моя мама не устояла: «Пусть не я, но дочь станет аккордеонистом».

Светлана Тимофеевна, наша учительница музыки, вызвалась меня поучить.

Когда я доставала аккордеон, черный, с кожаными ремнями, запах, идущий из глубины мехов, – этот особенный, только аккордеонный запах – наполнял комнату. – Запомни, это меченый бас, – объясняла Светлана Тимофеевна, тыча мой палец в одну из кнопок левой клавиатуры. Светлана Тимофеевна любила французский шансон, сама поигрывала на аккордеоне, как будто аккомпанировала из Москвы своему любимому шансонье, рыцарю в канотье, – Морису Шевалье в Париже.

Морис пел о бульварах, платанах, ночных пароходиках, а мне Светлана Тимофеевна командовала:

– Затакт! Упираясь подбородком в аккордеон, я выжимала из него тоскливую «Перепелочку», доводившую меня до отчаяния своей несчастной судьбой. – Ты ж моя, ты ж моя, перепелочка, – тянула Светлана Тимофеевна, забыв про шансон, забыв обо всем, явно сочувствуя не мне, а птице. Пальцы меня не слушались, плохо чередовались, жали не на те кнопки, я хотела забыть про этот аккордеон, я уже хотела гитару – вот на чем я спою, наконец, свою песню. И никто не помешает, и не будет читать в перерывах между «Перепелками», что пишет «Самоучитель»: «Во время игры пальцы должны спокойно ожидать своей очереди».

А я не хотела ждать, я пришла, чтобы сыграть одну песню, ту, ради которой и стоило, по-моему, раздувать меха, – «Степь да степь кругом» – моя любимая песня.

Конечно, здесь тоже была своя печаль, что-то случилось, какая-то беда: сбились с пути, ночь, снег, кони… Ямщик знает, что погибает, и спокойно, мужественно отдает товарищу, верному другу, последний наказ.

О чем он думал потом, лежа на полушубке, один в безлюдной степи? Как поступила бы я, окажись на его месте? Вспомнила бы маму, учительницу Светлану Тимофеевну? Я выхожу из школы, и та же ночь, те же крупные снежинки: видел ли их ямщик? Я иду, поскальзываюсь, качу по льду аккордеон в футляре… В домах огоньки, там люди вернулись с работы, пьют сладкий чай… Мы одни с ямщиком на всю округу, и кто-то из нас обязательно должен запеть, и я начинаю.