Текст:Гиневский Александр. Коржик и Пчёлка (ж. Кукумбер 2010 № 02)

Гиневский Александр — Коржик и Пчёлка

Машины мчатся, люди идут, размахивают сумками, портфелями, и вдруг… лошадь едет. По нашей улице – живая настоящая лошадь! Вся коричневая и с гривой! Хвостом машет, гривой кивает, и дорога под ногами у неё цокает. Такой приятный звук. Сразу слышно – живая лошадь едет. А на ней дядька. Она его везёт, а он сидит и управляет. Они медленно едут. Я подбежал к ним. Иду рядом и на лошадь смотрю. Как она головой кивает и фыркает. Я шёл, шёл и нечаянно спросил:

– Дядя, это лошадь? А дядька сердито так по сторонам смотрит, меня не замечает. Может, я ему управлять мешаю? – Лошадь, да? – опять спрашиваю. – Лошадь… Конь это – понятно тебе?! – Понятно, – говорю, – а он хлеб ест? – А ты?! – разозлился дядька. – Ем. Только я больше с мясом люблю. – Ну, и он ест. Ступай своей дорогой. – Эх, жаль!.. – говорю. – Я бы ему хлеба из дома принёс, если бы знал. Может, подождёте? Я быстро сбегаю. И конь пока отдохнёт… – Ты чего к нам привязался, а?! Вот репей… Чего тебе надо?! – Мне бы на коня посмотреть. Ведь он живой и настоящий. Я теперь когда ещё такого увижу – может, и не увижу. – Сказал бы сразу: прокатиться охота… – Не-ет, ему и так тяжело, раз вы на нём сидите. Мне бы потрогать… – Вот оно что, – сказал дядька совсем другим голосом. – А ну-ка, иди сюда. Я подошёл. Дядька нагнулся и схватил меня за рубашку на спине. Я и опомниться не успел: сижу на коне, впереди дядьки. – Мне тут некогда с тобой разговоры разговаривать. Поедем потихоньку, дорогой Коржика и потрогаешь, – сказал он. – Коржик?! – удивился я. – Это его такое имя?! – Угу. – А вас как зовут? – Ну, меня не так вкусно – меня Николаем. – Дядя Николай, а Коржику не тяжело от нас двоих? – А что ему? Это не телегу перегруженную тащить. Я потрогал Коржикину гриву. Она вся была из толстых и очень длинных чёрных волос. Если бы Коржик захотел и помчался быстро, то грива бы развевалась. А шея у Коржика мягкая и тёплая. Ему, наверно, приятно, когда его гладят. – Ну, натрогался? – сказал дядя Николай. – Нет ещё, – говорю. – Ладно, хватит. Слезай, а нам дальше надо. – Он спустил меня на землю. – Ну, бывай! – Я вас тут подожду, – говорю, – когда обратно поедете. – О, брат! Мы не скоро. – А куда вы? – Да вот Коржика подковать надо. Через час только назад будем. – А я успею домой за хлебом сбегать? – Успеешь. Только ты уж лучше захвати сахара кускового. Я помчался домой. Набрал сахара и хлеба. Выбегаю на улицу, а мне навстречу Вадька с Толькой. – Ты что, на Северный полюс собрался?! – кричит Вадька. – Нет, – говорю. – Не ври! Я вижу: вон как хлебом запасся! – Это для Коржика. – Для какого ещё Коржика? – удивился Толька. Тут я им всё и рассказал. – Вовка! – говорит Вадька. – Ведь мы тоже можем взять для Коржика хлеб и сахар! – Ведь это же лошадь, ведь ей же надо много! – обрадовался Толька. – Правильно! – говорю. – Давайте! Только Коржик – это не лошадь, а конь. И вот мы стоим с хлебом и сахаром. Мы стоим на нашей улице, смотрим, как мчатся машины и автобусы. И нам совсем не интересно, куда это они все едут. Ведь мы ждём Коржика и дядю Николая. – Я его вперёд вас увижу – у меня зрение очень хорошее, – говорит Толька. – А ещё я длиннее всех. – Сказал тоже… может, я вперёд. Я его узнаю за километр, – говорю. Вадька толкнул меня:

– Чего спорите?! Вы лучше смотрите, а то с вашим зрением только прозеваем. У меня в руке было два куска сахара. Мы так долго уже стояли, что сахар начал таять. И даже пальцы от этого стали липкие. Мы и не заметили, как на нашей улице зажёгся свет. В небе появились звёзды, а Коржика всё не было. – Что же это его нет? – сказал Вадька. – Давайте съедим по одному кусочку сахара, ведь он всё равно тает, – предложил Толька. Мы съели по кусочку сахара, а Коржика всё не было. И когда мы съели по пять кусочков, мы пошли домой. Я уже совсем не думал про Коржика. Только во сне два раза его видел и разговаривал с ним и дядей Николаем про лошадиную жизнь. И вот однажды прибегает ко мне Толька. Я дома был. – Вовка! – кричит. – Ты здесь сидишь, а у магазина, может, Коржик стоит и ждёт, когда его угостят сахаром! – Коржик?! Не может быть! – Кто же ещё?! Забыл, что ли?! Бежим! – Бежим! Подбегаем к магазину. – Коржик! Коржик! – закричал я, потому что увидел и сразу узнал его. Конечно, это был он – коричневый и с чёрной гривой. Только он стоял, смотрел в землю и будто не слышал, как я ему кричу. Может, он меня забыл? А может, он просто устал, потому что к нему была прицеплена телега на таких толстых резиновых колёсах? Конечно, он устал. Конечно, он меня узнал и тоже обрадовался, только про себя. Мы стали угощать Коржика. Он брал у нас хлеб прямо с ладоней. И губы у него были такие мягкие и тёплые. А на нижней губе несколько жёстких волосков. От них моей ладошке становилось немного щекотно. Толька прыгал от радости, что Коржик берёт у него хлеб и сахар и совсем не кусается. – Глупый, – сказал я, – зачем же он будет кусаться, если ты его угощаешь как друга. – Зачем, зачем… Вон у него какие зубы! – Такими зубами, если хочешь знать, очень здорово пережёвывать пищу. У нас кончился хлеб и сахар, и мы стали гладить Коржика по лицу. Коржик уткнулся мне прямо в шею. Я стоял и не шевелился. Я стоял и чувствовал, какой он весь тёплый и живой. – Вовка, вы там шепчетесь, – сказал Толька, – а тут муха хочет укусить Коржика в глаз. Я посмотрел – и правда. На длинной ресниченке Коржика, как на веточке, сидела муха. Толька стал изо всех сил дуть, чтобы её согнать. Муха испугалась ветра и улетела, а мы с Толькой стали смотреть Коржику в глаз. Он был большой и тёмный. Он был весь, как тёмная, глубокая вода. И ещё в Коржикином глазу мы увидели себя, как мы стоим рядом, и у Тольки – рот до ушей. – Ну, чего уставились?! – услышали мы вдруг. Это был не дядя Николай, а какой-то совсем незнакомый дядька. – Муха хотела укусить Коржика в глаз, а мы её согнали. Вот, – сказал Толька. – За муху спасибо, – дядька стал поправлять ремни на Коржике, – только мою лошадь зовут Пчёлка. – Какая Пчёлка?! А где Коржик?! – Не знаю, где ваш Коржик. Садитесь – прокачу. – А она у вас подкована? – спрашиваю. – А ты как думал. На неподкованной ездить – значит, лошадь не жалеть. Но мы с Толькой не сели. Мы пошли домой. – Эх… не Коржик оказался. А я-то думал… – Ну и что, что не Коржик?! Пчёлка – тоже замечательная лошадь! – сказал Толька. – И как похожа на него – почти Коржик. Ведь правда? – Правда… – И чего ты расстраиваешься? Я вот с одной Пчёлкой подружился, а ты ещё и с Коржиком. Тут радоваться надо, что так повезло – сразу две лошади… – Толян, как ты думаешь, может, дядя Николай работает с Коржиком в другом месте? Может, ещё и к нам приедут?.. – Конечно! Я как увижу – сразу тебе скажу. – Интересно, дядя Николай подковал Коржика? – А ты как думал?! На неподкованной ездить – значит, лошадь не жалеть. Сам же слыхал, – сказал Толька и положил руку мне на плечо.