Текст:Вербовская Анна. Здравствуйте, я ваш дядя! (ж. Кукумбер 2007 № 09)

Вербовская Анна — Здравствуйте, я ваш дядя!

Костик сидел дома один. До прихода мамы оставалось часа два. Все уроки давно были сделаны, но идти гулять нельзя – дождь лил, как из прохудившегося корыта. Костик задумчиво смотрел в окно, не зная, чем заняться. Дождинки с силой ударяли в стекло, словно хотели продолбить его насквозь и попасть прямо в Костика. Им это никак не удавалось, и обессиленные капли сердито стекали вниз, оставляя на окне размытые потёки. Внезапно унылая тишина пустой квартиры разорвалась резким звонком. Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Звонили в дверь. Кто бы это мог быть? Неужели мама пришла раньше времени? Костик радостно бросился в прихожую. – Кто там? – на всякий случай закричал он на бегу. – Свои, – ответили из-за двери. Рука Костика, потянувшаяся было к замку, замерла в воздухе. Голос был мужской, незнакомый. – Какие ещё свои? – дрожащим голосом спросил человека за дверью Костик. Мама всегда говорила, что открывать дверь чужим нельзя ни при каких обстоятельствах. – Да это ж дядя Толя! Китёныш, ты что? Я ж телеграмму посылал, что приеду. Костик заколебался. Китёнышем его называли только самые близкие люди – мама, папа и ещё иногда бабушка, которая приезжала в гости раз в два месяца из очень отдалённого района. Вот только про телеграмму он ничего не знал. Может, мама забыла ему сказать? И кто такой этот дядя Толя? Костик поднялся на цыпочки и, зажмурив один глаз, другим крепко прижался к стеклянному глазку в двери. Человек снаружи будто почувствовал, что его рассматривают, и наклонился вперёд, приблизив лицо к Костиному глазу. При этом нос человека разбух и вытянулся навстречу Костику, как в комнате смеха, а глаза сузились и уехали куда-то назад. Рот незнакомца был растянут в лошадиной белозубой улыбке. – Ну, открывай, Китёныш! Я тут весь мокрый! Тебе что, мама Ляля не говорила, что я сегодня буду у вас? Китёныш… Мама Ляля… Всё сходится. Значит, этот незнакомый дядя Толя действительно свой. Сомнения Костика таяли, словно мороженое в жаркий летний полдень. – Китёныш! У меня тут варенье. Твоё любимое. Клюквенное, – с мольбой в голосе протянул дядя Толя. Варенье было последней каплей. Оно и решило всё дело. О том, что Костик любит клюквенное варенье, мог знать только очень-очень свой человек. Пусть даже и незнакомый. Костик загремел замками и цепочками, и через минуту весь пол в прихожей был залит лужами, натёкшими с дяди Толиных сапог, шляпы и брезентового плаща. – А ты большой стал совсем! Вырос! – гудел дядя Толя, загромождая прихожую своим чемоданом, сумками и тюками и с трудом стягивая с могучих плеч мокрый плащ. – Я последний раз у вас был лет семь назад. Тебе тогда года три было. Толстый ты был, ушастый. Куда всё девалось? Дядя Толя весело потрепал Костика за ухо и ущипнул за тощий живот. – Значит, сейчас тебе должно быть десять. – Девять. – Да? – с сомнением посмотрел на Костика дядя Толя. – Ну, пусть будет девять. Где тут у вас просушиться? На улице дождина! – Пойдёмте, – вежливо пригласил новоявленного родственника Костик. – Ба! Ты что это мне выкаешь? – дядя Толя хлопнул Костика по спине, – Я же твой родной дядя. Твоей мамы Ляли троюродный брат. Дядя Толя из Карпогор. Ты что, действительно ничего про меня не знаешь? – Нет, – тихо ответил Костик. – Ну, как же так? – огорчился дядя Толя, – Я же каждый Новый год открытки… И Ляле на день рождения… Неужели она тебе ничего про меня не рассказывала? Костик отрицательно помотал головой. Ему стало стыдно за маму, которая столько лет скрывала от него существование своего троюродного брата из Карпогор. И вот теперь этот мамин брат здесь. И он очень расстроен оттого, что Костик ничего о нём не знает. – Дядя Толя, а где это – Карпогоры? – О, брат! Это далеко. На Севере, – протрубил дядя Толя, волоча в ванную свой тяжёлый плащ, от которого на паркете оставался мокрый змеиный след. – Там знаешь какие места? Воздух, не то что у вас тут. Река. Пинега называется. Вода чистая… Плывёшь летом, лицо вниз опустил – всю рыбу видно. Куда повесить-то? – Вот сюда давайте… то есть, давай, – Костик забрался на край ванны, помогая дяде Толе развесить на верёвке плащ, – Дядя Толя, а почему вы… ты так долго к нам не приезжал? – Виноват, Китёныш. Не приезжал. Сам понимаешь, работа, семья. У меня ж три дочки – Варюхе семь лет, Настёне – три, а Дарёнке – годик. Как от них вырвешься? Но я вот взял, да собрался. Лялька рада будет. Мы с ней знаешь как в детстве дружили? Её на всё лето к нам в Карпогоры присылали воздухом дышать. С утра встанем пораньше, лепёшек бабушкиных поедим. У меня знаешь какие лепёшки бабушка пекла? Объеденье! Потом босиком на речку. Целый день купаемся, города на песке строим. Про обед забудем. Под вечер придём – на столе картошка варёная, да лук, да огурцы. Картошка остыла уже… мамка ругается, что так долго … а нам весело! Костику даже завидно стало. Надо же, как здорово: река, лепёшки, картошка варёная. Костик сглотнул слюну – так вкусно рассказывал дядя Толя. – В конце июня земляника поспеет. Бабушка поставит на печку таз – варенье варить. В избе – запах! А в июле черника. Пойдёшь в лес – с одного куста кружку можно набрать… Да неужто мать ничего тебе не рассказывала? Костик печально опустил голову. – Ладно, Китёныш, не грусти! Следующим летом давай к нам. С девчонками моими познакомишься. На рыбалку сходим. Но почему это Ляля… А это что такое? – дядя Толя указал пальцем на дыру для слива воды в ванне, заткнутую скомканным полиэтиленовым пакетом. – Это…, – Костик слегка замялся, – Это труба сломалась, куда вода утекать должна. Вот мы дырку и затыкаем, чтобы на пол не выплёскивалось. – Я-а-а-сно, – протянул дядя Толя, – А что ж отец твой безрукий? Починить не может? Опять в командировке? – На гастролях, – уточнил Костик, не уверенный, что слово «безрукий» подходит к его папе. Руки у папы были – музыкальные, с тонкими длинными пальцами. – На гастролях? – удивился дядя Толя. – Гастролёр, значит… ладно, тащи инструменты, там, у меня в чемодане найдёшь. Костик кинулся в прихожую. – И кусок трубы! Чёрный такой, пластмассовый! – крикнул вдогонку дядя Толя. Костик присел перед дядитолиным чемоданом на корточки и с интересом заглянул внутрь. Чего там только не было! Прямо среди чистых рубашек, носков и тапочек лежали кусачки, молоток, клубок проволоки, моток бечёвки, пакля, кусок войлока, даже маленькая ножовка. – Зачем вам… тебе всё это? – восхищённо ахнул Костик. – На всякий случай! – крикнул из ванной дядя Толя, – Всегда с собой таскаю. Мало ли, починить что… ну, ты несёшь или нет? Костик подхватил кусачки, гаечный ключ, трубу и чуть ли не бегом бросился обратно. Дядя Толя взял трубу и инструменты, опустился на колени, и с трудом запихнул свою верхнюю часть в узкую щель между стеной и ванной. – И что там твой гастролёр на гастролях делает? – гулко пыхтела дяди Толина голова из-под ванны. – Он с филармонией… на баяне… – На баяне? – голова дяди Толи, опутанная пылью и паутиной, удивлённо вынырнула наружу. – Первый раз слышу, что Лялькин муж на баяне… и давно это он? – Всегда. – Странно. Я раньше считал, что он… Голова опять скрылась под ванной, и Костик не расслышал, что там считал дядя Толя про его папу. Наверное, думал, что он пианист. Папа действительно когда-то учился на фортепиано. А потом увлёкся игрой на баяне. – Готово! – отряхиваясь, выпрямился дядя Толя. – Можете мыться без опаски, всё будет сливаться и выливаться, куда надо. – Спасибо, дядя Толя. Может, чаю? – Костик вдруг вспомнил, что гостей, даже нежданных, следует угощать чаем. Так всегда делала его мама. – Чаю – это хорошо! Это даже здорово! Давай, Китёныш, ставь чайник, а я пока тут вам гостинцы… Пока Костик наливал воду в чайник, доставал чашки и блюдца, насыпал заварку, на кухонном столе выстроились в ряд разномастные банки с вареньем, солёными помидорами, маринованными огурцами. – Всё своё, – хвастался дядя Толя. – С огорода да из леса. – Садитесь… садись, дядя Толя, – галантно предложил Костик, подставляя поближе к родственнику обтянутую чехлом табуретку. Но родственник табуретку проигнорировал и с размаху плюхнулся на примостившийся в уголке стул. Костик не успел предупредить. Там под ножку всегда подкладывали сложенную во много раз газету, чтобы не качалось. Садиться на него надо было осторожно, точно примеряясь и соблюдая баланс. Стул крякнул под мощным дяди Толиным телом, газета вылетела. Дядя Толя едва успел ухватиться за стол, чтобы не оказаться на полу, и испуганно посмотрел на Костика. – Кит… Китёныш, что это у вас тут происходит? Весь дом по частям разваливается. Костик почувствовал себя виноватым за плачевное состояние вверенного ему жилища и покраснел. – Ладно, не дрейфь! Тащи из чемодана войлок и клей. Покопайся там, найдёшь. Костик принёс всё, что сказал дядя Толя. Стул перевернули, вырезали из войлока аккуратные набойки на ножки, жирно намазали их клеем. Костик изо всех сил помогал дяде Толе. – Вот, учись, пока я жив. А то твой гастролёр безрукий, небось, лишнего гвоздя в стену не вобьёт. Костику стало немного обидно за папу. Тем более что он не понимал, зачем вообще нужен лишний гвоздь в стене. Между тем дядя Толя поставил на место отремонтированный стул и опустился на него с некоторой осторожностью. – Сейчас под моим весом быстро приклеится. Ну, давай, угощайся, – дядя Толя по-хозяйски принялся свинчивать крышки с банок. – Вот твоё любимое клюквенное. А вот из морошки. Ты, небось, и не слыхал, что есть такая ягода. По болотам в основном растёт. Жёлтенькая такая. Вкусная! Да ты попробуй! Накладывай давай, не стесняйся. Они дружно прихлёбывали горячий чай, намазывали маслом бутерброды и щедро сдабривали их сверху вареньем разных сортов. У Костика с дядей Толей оказалось очень много общего. Оба любили наливать чай в блюдце и потом пить из него ложечкой. И бутерброды ели одинаково: обкусывали сначала корку по краям, оставляя напоследок середину – самый вкусный мякиш. И музыку слушали одинаковую: «Машину времени» и вальс цветов из балета «Щелкунчик». А из литературы больше всего любили Жюля Верна, Аркадия Гайдара и Драгунского про Дениску. Костик с дядей Толей, правда, немного поспорили о том, кто лучше – Чук или Гек, но потом сошлись на том, что оба хороши и что вообще Гайдар плохих книжек не писал. Костик всё больше влюблялся в дядю Толю. С ним было интересно. Он много знал. Всё умел. Он обещал летом взять Костика к себе в Карпогоры. – На охоту с тобой пойдём. Ты когда-нибудь был на охоте? Нет? Пойдём обязательно. А то у меня одни девчонки, с ними не поохотишься. А мне иногда помощник нужен. Взять, к примеру, вальдшнепа. Это птичка такая. Клюв длинный, глаза к затылку сдвинуты. Так вот, когда его на охоте завидишь, надо шапку вверх кинуть. Вальдшнеп думает, что это самка, и летит прямо на тебя. Тут только не зевай – целься лучше. Одному-то неудобно и шапку подкидывать, и целиться. Ты мне помогать будешь. Костику было жалко несчастных вальдшнепов, но помочь дяде Толе очень хотелось, и он был согласен на что угодно, даже подкидывать шапку. – Дядь Толь, а ты на кабана ходил? – с восхищением в голосе спросил Костик. – Было дело, – ответил дядя Толя. Он уже собирался во всех подробностях поведать племяннику, какое именно дело было и чем оно закончилось, как в прихожей загремела замками и зазвенела ключами открывающаяся дверь. – Ну, наконец-то, Лялька пришла. – Мама! – выбежал в прихожую Костик. – Дядя Толя приехал! – Какой ещё дядя Толя? – мама потирала ушибленную о чемодан ногу. – Что происходит, Китёныш? Чьи это вещи? – Ну, дяди Толи же! – Костик удивился недогадливости мамы, ведь телеграмму получила накануне. – Дяди Толи из Карпогор! – Каких Карпогор? – мама ошалело уставилась на Костика. – Здрасьте, приехали! Ты же каждое лето! Река, лепёшки, картошка варёная. На печке таз с земляникой. – Какой таз с картошкой? Какая земляника варёная? – от волнения у мамы начали трястись губы. – Кто-нибудь может объяснить мне толком? – Я могу! – послышался из коридора голос дяди Толи и его приближающиеся шаги. – Ну, ты, Ляля, даёшь! Ты что, мою телеграмму не… Дядя Толя появился в прихожей и замер на полуслове. Мама вся побелела и завизжала тоненьким голосом:

– Вы кто?! Кто?! Как вы сюда попали?! Дядя Толя не нашёл ничего лучше, как ответить:

– Здравствуйте, я дядя Толя из Карпогор. Только ты… вы… ты не Ляля. Костик заметался между мамой и дядей Толей. – Мама! Ну, ты что, не узнаёшь? Это же твой троюродный брат, он приехал… – Нет у меня никакого троюродного брата! – ещё громче закричала мама и заслонила собой Костика. – Как вы сюда попали?! Я сейчас милицию… Кто вам открыл дверь?! – Я открыл, – высунулся из-за мамы Костик. – Он открыл, – подтвердил дядя Толя. – Я же думал, что это Китёныш, Лялин сын. – Да, это Китёныш, – подтвердила мама, – мы дома так Костика называем. – Костика? – удивился дядя Толя. – Да. А я Ляля. То есть Оля. В общем, меня так муж называет. – Оля? – ещё больше удивился дядя Толя и почесал в затылке. – Ну, дела… Потом всё прояснилось. Оказалось, что дядя Толя просто перепутал улицу. Попал на соседнюю. А номер дома, и этаж, и квартира совпали. А троюродную сестру его на самом деле звали Валентиной. А её сына Никитой. Но все называли его Китёнышем. Дядя Толя, осознав свою ошибку, как-то весь съёжился и засуетился. Он молча снял с верёвки свой тяжёлый брезентовый плащ. Собрал в сумку банки с помидорами и огурцами. Только морошку с клюквой оставил – они уже были открыты, могли разлиться по дороге. Уходя, дядя Толя укоризненно посмотрел на Костика, будто тот его обманул – специально подсунул не ту улицу. Когда за дядей Толей захлопнулась входная дверь, Костик снова занял свой наблюдательный пункт у окна. На улице почти стемнело. Дождь уже не барабанил в окно со всей силы, а тихо стекал по стеклу одинокими каплями. На сердце у Костика было почему-то очень тоскливо. Где-то там, на соседней улице живёт мальчик Никита по прозвищу Китёныш, который тоже любит клюквенное варенье. Сейчас к нему позвонит в дверь дядя Толя из Карпогор. И починит табуретку. Или вкрутит лампочку. Достанет из сумки банки с огурцами. И станет рассказывать про рыбалку и про кабана. И вспоминать про лепёшки и таз с земляникой. Сзади к Костику подошла мама. Она нежно погладила его по голове. – Я тебя, Китёныш, конечно, не ругаю… такое недоразумение… но всё-таки, как ты мог открыть дверь чужому человеку? – Он не чужой… – Хорошо ещё, не бандит и не грабитель оказался. А то, знаешь, что могло бы быть? – Не надо, мам, – попросил Костик и, выскользнув из-под маминой руки, прижался лбом к холодному стеклу. В это время в дверь позвонили. Один раз Дз-з-зынь! И всё. Мама с Костиком переглянулись и пошли открывать. На пороге стоял дядя Толя. Он был уже без чемодана и сумок. Видимо, нашёл всё-таки своих. Дядя Толя нерешительно топтался на месте. Мама и Костик молчали. Тогда дядя Толя сказал:

– Я вот зашёл… хотел только сказать… наш уговор остаётся в силе. Ну, я про лето. Жду вас у себя в Карпогорах, – дядя Толя протянул маме свёрнутую бумажку. – Тут адрес. Приезжайте обязательно. Все. И гастролёра своего берите. Буду ждать. Дядя Толя широко улыбнулся, помахал на прощание рукой и зашагал вниз по лестнице. Костик вздохнул с облегчением. Какое всё-таки счастье, что где-то далеко в Карпогорах у него теперь есть дядя Толя!