Текст:Брауде Людмила. Туве Янссон — Айсберг (ж. Кукумбер 2003 № 7)

Брауде Людмила — Туве Янссон — Айсберг

(глава из повести «Дочь скульптора») Все вы, конечно, знакомы с финляндской писательницей Туве Янссон, с ее чудесными Муми-троллями, Снусмумриком, Хемулем и другими обитателями сказочного Муми-Дола. А доводилось ли вам читать ее рассказы? Они совершенно волшебные. Или – волшебно совершенные?

Кукумбер зашел как-то в книжный магазин и увидел на полке книгу Туве Янссон «Дочь скульптора», напечатанную в Санкт-Петербурге издательством «Амфора». Он прочел ее от корки до корки и просто не мог не поделиться с вами этим открытием. Лето наступило так рано, что его можно было бы назвать почти весной, поэтому оно оказалось настоящим подарком, и ко всему, что бы ты ни делал, можно было относиться иначе. Стояла пасмурная и очень тихая погода. Мы с нашим багажом выглядели так же, как обычно, и Каллебисин, и лодка Каллебисина тоже, но берега казались совсем голыми, а море – суровым. Когда же мы подплыли к Нюттисхольмену, нас встретил айсберг. Ослепительно бело-зеленый, он явился, чтобы встретить меня. Раньше я никогда не видела айсбергов. Теперь всё зависело от того, скажут ли что-нибудь взрослые. Если только они скажут хоть одно-единственное слово об айсберге, он уже больше не мой. Мы подплывали все ближе и ближе. Папа отдыхал на веслах, но Каллебисин, продолжая грести, сказал:

– Раненько он нынче… И папа, продолжая грести, ответил:

–Да. Он поднялся на поверхность не так давно. Мама не сказала ни слова. Но ведь можно считать, будто они в самом деле не говорили об айсберге, и значит, айсберг мой. Мы проплыли мимо, но я не обернулась, чтобы посмотреть на него – тогда они могли бы сказать что-нибудь ещё. Я только думала о нём всю дорогу, пока мы плыли вдоль берега Бакланда. Мой айсберг был похож на сломанную крону. С одной стороны виднелся овальный грот, очень зеленый и забранный решеткой из льда. Внизу, в воде, лёд был тоже зеленого цвета, но только другого оттенка; он уходил глубоко в бездну и становился почти чёрным там, где начиналась опасность. Я знала, что айсберг последует за мной, и ни капельки не беспокоилась. Весь день просидела я на берегу, дожидаясь его в заливе. Настал вечер, но айсберг ещё не успел появиться. Я ничего никому не сказала, и никто ни о чем меня не спрашивал. Взрослые распаковывали вещи. Когда я легла спать, поднялся ветер. Я лежала под одеялом и была Ледяной девой (Героиня датского фольклора, а также одноименных стихотворения и замечательной сказки великого датского писателя Ханса Кристиана Андерсена (1805-1875)). и слышала, как дул ветер. Важно было не заснуть, но я всё-таки заснула, а когда проснулась, в домике стояла мёртвая тишина. Тогда я поднялась, оделась, взяла папин карманный фонарик и вышла на крыльцо. Ночь была светлая, но это была моя первая ночь в одиночестве вне дома, и, чтобы не бояться, я всё время думала об айсберге. Я не зажгла карманный фонарик. Ландшафт был так же серьёзен, как прежде, и похож на иллюстрацию, где в виде исключения правильно набраны серые тона. В море вели бурную жизнь морянки (Полярная птица семейства гусиных), они пели друг другу брачные песни. Ещё прежде, чем спуститься на прибрежный луг, я увидела айсберг. Он ждал меня и светился так же красиво, но очень слабо. Он стоял, опираясь на гору возле мыса, а там было очень глубоко, нас разделяла чёрная бездна воды и неопределимое точно расстояние. Если подумаешь, что оно чуть меньше, прыгнешь дальше. А если решишь, что оно чуть больше, можно представить себе, что будет… такая жалость – но с этим никому не справиться. Однако я должна решиться… И это ужасно. Овальный грот с решёткой был обращён к суше, а грот был такой же величины, как я. Он был устроен для маленькой девочки, которая подняла бы вверх колени и обхватила их руками. Карманному фонарику там тоже нашлось бы место. Я растянулась во всю длину на склоне горы, вытянула руку и отломила одну из ледяных сосулек на решётке. Она была такая холодная, что казалась горячей. Я держалась за решётку из льда обеими руками и чувствовала, как она тает. Айсберг медленно, словно дохнув на меня, шевельнулся – он пытался приблизиться ко мне. У меня начали мерзнуть руки и живот, и я поднялась на ноги. Грот был точь-в-точь такой же величины, как я, но я не смела прыгнуть туда. А если не посмеешь сделать это сразу, то не осмелишься никогда. Я зажгла карманный фонарик и кинула его в грот. Он упал на спинку и осветил весь грот так красиво, как я и ожидала. Айсберг стал словно светящийся аквариум ночью, он стал словно ясли Вифлеема (В яслях (кормушке для скота в виде решетки, прикрепленной наклонно к стене) хлева в городке Вифлееме, в шести английских милях к югу от Иерусалима, согласно библейскому преданию, лежал новорожденный младенец Иисус Христос) или самый большой в мире изумруд! Он стал так невыносимо прекрасен, что мне необходимо было немедленно избавиться от него, отправить его в путь, сделать что-то! И вот я, надежно усевшись, уперлась обоими ботинками в айсберг и толкнула его что есть сил. Он не шевельнулся. – Убирайся! – крикнула я. – Отчаливай! И тогда мой айсберг очень медленно заскользил, удаляясь от меня, и ветер с суши подхватил и погнал его. Я замерзла, мне стало больно от холода, я видела, как айсберг, взятый в плен ветром, направил свой путь к проливу, ему предстояло въехать прямо в море с папиным фонариком на борту, и морянки надорвут горло своими песнями, когда увидят, как приближается ярко освещённый свадебный павильон. Так я спасла свою честь. На лестнице я обернулась и посмотрела: мой айсберг всё время светился внутри, словно огонь маяка, а батарейки фонарика будут гореть до восхода солнца, потому что, когда мы переезжаем на остров, они всегда новые. Может, их хватит ещё на одну ночь, может, карманный фонарик будет светиться сам по себе внизу, на дне морском, когда айсберг растает и превратится в воду. Я легла и натянула на голову одеяло, ожидая, что согреюсь. И я согрелась. Мало-помалу тепло спустилось даже к ногам. Но всё-таки я оказалась трусихой, трусихой примерно сантиметров на пять. Я чувствовала это в животе. Иногда я думаю, что все сильные чувства начинаются в животе. По крайней мере, для меня.