Текст:Тарковский Арсений. Братья Конопицыны (ж. Кукумбер 2007 № 5)

Тарковский Арсений — Братья Конопицыны

Сначала я познакомился с одним из них. Это был маленький белобрысый мальчик с длинным носом. Мы встретились во дворе гимназии в первый день занятий. Мы показали друг другу перья – я ему английское, он мне с передвижной нашлёпкой. Потом я отправился осматривать здание гимназии. На лестнице я встретил моего недавнего знакомца. Я сказал:

– Хочешь меняться? Я тебе дам английское, а ты мне – с передвижной нашлёпкой. Он вытаращил глаза:

– Какое – с нашлёпкой? – Да то, что ты показывал мне во дворе. – Я тебе ничего не показывал. Это не я показывал. Я и не был ещё во дворе. Он отвернулся от меня и убежал, насвистывая. Через минуту я увидел Конопницына во дворе. Он искал меня. – Послушай, – сказал он. – Давай меняться. Хочешь с нашлёпкой за английское? Я сказал:

– Только что я тебе предлагал, а ты не хотел. – Ничего ты мне не предлагал. Это ты не мне предлагал. – Вот только что, на лестнице. – На какой лестнице? – На лестнице, в гимназии. – Я не был ещё на лестнице. Это не я был на лестнице. – Кто же, если не ты? – Брат. У меня от тоски засосало под ложечкой. Мне показалось, что он меня дурачит, и я прекратил переговоры. – Какой там ещё брат, когда ты! Ладно, давай перо! Мы поменялись. Он побежал по двору и исчез в дверях гимназии. Вдруг, следом за ним, побежал второй Конопницын. Он кричал:

– Сережа! Сережа! У меня помутилось в глазах. Я подумал, что вижу Конопницыного двойника. Я вообразил, что сошел с ума, и побежал в гимназию посмотреть, где Конопницын. Конопницыных было двое. Они были совершенно одинаковые в своих серых форменных мундирчиках, с двухцветными ранцами из телячьей шкуры. В классе они сидели на одной парте, похожие друг на друга, как две почтовые марки одного выпуска и достоинства. У нас говорили, что их различает только мать, а собственный их отец не понимает, как она это делает. Начался урок. Вошёл Милетий-шестиглазый. – Господа! – сказал Милетий. – Я надеюсь, что вы проявите всё усердие и прилежание, на какое только способны, чтобы, пройдя курс наук, приобрести необходимые знания для того, чтобы стать полезными обществу, столь нуждающемуся в истинно культурных силах на пути к… Милетий говорил долго и скучно. Окончив речь, он одну за другой надел две пары очков и увидел Конопницыных. Он снял очки, протер их замшей и надел снова. Мы засмеялись. Он присматривался к Конопницыным не меньше минуты и потом спросил:

– Это – что? Они молчали. – Как ваша фамилия? Они встали и в один голос сказали:

– Конопницын. – Оба Конопницыны? – Оба. – Вы что, близнецы? – Близнецы. – Зовут как? – Конопницын Сергей, – сказал один. – Конопницын Николай, – сказал другой. – Забавно, – заметил Милетий. – Весьма забавно. – Что ж это господа экзаменаторы мне ничего не сказали? Следующий урок был закон Божий. Отец Иранн Любавский, гигант с трубным голосом, львиной гривой и лицом Мусоргского, взглянул на Конопницыных, как на зверей в клетке, наблюдаемых уже не в первый раз, подмигнул им не без лукавства и, обратясь к классу, сказал:

– Вот, смотрите же, смотрите, господа гимназисты! Смотрите, дивитесь видимому! На примере братьев Конопницыных вы можете умозаключить, что и Провидению иногда угодно шутить. Ну хоть бы родимое пятно, хоть бы явный признак какой появился, чтобы отличить брата от брата! Бойтесь Бога, – сказал он, снова обращаясь к близнецам. – Бойтесь Бога и растите порядочными людьми. Избегайте жульничества! На пятёрки у нас учиться считалось зазорным. Пятёрочников сажали на переднюю парту, и они считались фискалами. Если вы знали урок на пятерку, то должны были отвечать на четыре, от силы на четвёрку с плюсом. Братья Конопницыны учились на четвёрку с плюсом. Им это было легче, чем нам. Каждый из них готовил только половину уроков. Сергей, допустим, арифметику и географию. Николай – закон Божий и русский. На одном уроке Николай был Николаем, на другом – Сергеем, Сергей на другом уроке Сергеем, а на первом – Николаем. Учителя, как и никто на свете, различить их не могли. Я завидовал им. Время шло, гимназия закрылась, я расстался с ними. Много лет спустя мне рассказывали разные небылицы, всё, что известно о близнецах из ходячих анекдотов: и как они ходили бриться к парикмахеру один за другим, а тот удивлялся, что у клиента борода отрастает за пять минут, о том, как один близнец женился вместо другого, как кредиторы гонялись по городу за одним из них, а другой в это время… Впрочем – я уже не помню этого анекдота. И вот после войны я встретил Конопницына на улице – не в нашем городе, а за тысячу вёрст от него. – Брата убили на фронте, – сказал он так тихо, что я его еле услышал. – Ещё в сорок втором году. Мы жили вместе. И знаешь – брат собирался жениться… У Конопницына виски уже были седые. Так я и не знаю, кто остался в живых – Николай или Сергей.