Текст:Махотин Сергей. Разбуженная музыка (ж. Кукумбер 2005 № 9)

Махотин Сергей — Разбуженная музыка

Однажды баба Арина сообщила жителям дома новость:

– Слыхала я, геолог Петров из седьмой квартиры насовсем от нас в тайгу уехал. Решил в тайге избу срубить и семью создать. А Петровую квартиру новому жильцу дадут. Дай Бог, чтобы хороший был человек. И действительно, квартира номер семь долго пустовала. Но в один прекрасный день к дому подъехал большой автофургон с надписью «Перевозка мебели». Из машины выпрыгнул длинный худой человек в очках, прижимая к груди футляр со скрипкой. – Это кто ж вы такой будете? – окликнула его из своего окошка баба Арина. Длинный человек тряхнул светлой шевелюрой и поклонился. – Заливалов. Композитор. – В седьмую, небось? – Да, – удивился композитор Заливалов. – А вы откуда знаете? Баба Арина промолчала. Притворилась, как всегда, что не расслышала. Меж тем грузчики начали выгружать из машины вещи и заносить их на четвёртый этаж. Первой вещью был рояль. Заносили его долго. Заливалов очень переживал, забегал вперёд и то и дело повторял:

– Умоляю, осторожней! Осторожней, умоляю вас! За роялем занесли контрабас. За ним виолончель. Потом огромную трубу, саксофон, тромбон, фагот, барабан и клетку с канарейками. Скрипку новый жилец никому не доверил и внёс её в квартиру сам. Все ребята собрались вокруг машины. – А электрогитары у вас нет? – спросил Вовка Семёнов. – Мои занятия позволяют мне обходиться без электрогитары, этого, вне сомнения, уважаемого инструмента, – с некоторого загадочностью ответил композитор. – А чем вы занимаетесь? – спросила Галя. – Я бужу музыку, которая спит. – Как это? – не понял Витя. Заливалов взял дирижёрскую палочку, поглядел по сторонам и махнул ею на старую ветвистую яблоню. Тотчас зашелестели зелёные листья, заверещали воробьи, зацвиркали синицы и залились дрозды. Только что старая яблоня стояла молча, устало опустив ветки, давно не дававшие плодов. А сейчас она ожила и как будто расправила плечи. Ребята даже рты открыли. Заливалов улыбнулся и махнул палочкой на грузчика в сером комбинезоне, вносившего в дом последнюю вещь – раскладушку. Угрюмый грузчик вздрогнул, походка его стала бодрей, и он вдруг запел: «Не кочегары мы, не плотники…» Ребята засмеялись. Новый сосед им очень нравился. В это время Галина мама позвала:

– Га-ля, до-мой! И снова композитор всех удивил. Он подскочил на месте и воскликнул:

– Чей это голос? Кто сейчас пел, отвечайте немедленно?! – Это моя мама, – растерялась Галя. – Она меня обедать позвала. – Кем работает твоя мама? – Лаборантом. А что? – Глупости! – вскричал Заливалов. – У твоей мамы дивное контральто, оно необходимо для моей оратории, как воздух! Что у вас на обед? – Котлеты с картошкой. – Отлично! Веди меня знакомиться скорей!.. Прошла всего неделя, как композитор Заливалов поселился в доме. Но за это время жизнь обитателей дома значительно изменилась. Галина мама уволилась из химической лаборатории и стала солисткой городской филармонии. У Игорька обнаружился абсолютный слух, и его отдали в музыкальную школу. Все ребята научились отличать минор от мажора, а виолончель от контрабаса. По вечерам Заливалов наигрывал свой последний опус для рояля, трубы и барабана под названием «Новоселью моему радуются все!», играя на трёх инструментах одновременно. А порою композитор взмахивал дирижёрской палочкой и будил спящую музыку. Водопроводные трубы начинали звучать, как орган, перекликаясь друг с другом. Фужеры, стаканы и рюмки, запертые в буфетах, издавали нежный звук хрустальных колокольчиков. А однажды собаки, собравшиеся во дворе в поздний час, чтобы повыть на луну, изобразили нечто похожее на колыбельную песенку. И лишь один гражданин Тыквин не был доволен соседством с композитором. Жил он с ним на одной лестничной площадке и опусу «Новоселью моему радуются все!» отнюдь не радовался. – Жили себе тихо, спокойно, – ворчал он, – и на тебе! Тоже мне профессия – музыку будить! А зачем, спрашивается, её будить? Пусть себе спит. – Вы глубоко не правы, – убеждал его Заливалов. – Без музыки жизнь скучна и пуста. А ведь она живёт в каждом из нас, нужно лишь научиться её слышать. – Ничего во мне не живёт, – обижался гражданин Тыквин. – Тем более, эта ваша музыка. Я без неё до сих пор обходился и дальше как-нибудь обойдусь. – О, как вы несчастны! – сокрушался композитор. – Обязательно постараюсь вам помочь. – Не нуждаюсь! – холодно отвечал Тыквин и хлопал дверью пред самым носом композитора, который даже не пытался воспользоваться своей дирижёрской палочкой. Он решил действовать по-другому. Первым делом он побывал в школе, которую Тыквин закончил много лет назад. Учитель пения стал уже старичком, но по-прежнему любил свою работу и на пенсию уходить не собирался. – Гриша Тыквин? Как же, помню его очень хорошо. Он был моим любимым учеником. – Неужели? – изумился Заливалов. – Мне показалось, он терпеть не может музыку. – Нет, нет, – не согласился учитель. – Гриша был одарённым мальчиком. Играл на аккордеоне. Сочинял песенки. Одну из них я даже помню. Вот послушайте. Учитель сел за старенькое пианино и спел:

Утонуло солнце в луже,

Вот беда!

А без солнца будет стужа

Навсегда! Солнце плещется и светит

Из воды.

Выручайте солнце, дети,

Из беды. Ну-ка, удочки берите

И сачок,

Быстро солнышко ловите

На крючок! – А? Как вам? – Изумительно! – воскликнул Заливалов. – Какое единство музыки и текста! Это необходимо исполнять! – Я рад, что вы оценили, – обрадовался учитель. – И я когда-то уговорил Гришу исполнить свою песню на городском музыкальном конкурсе. К сожалению, – учитель пения погрустнел, – ни к чему хорошему это не привело. – Но почему же? – Директор филармонии перед концертом угостил Гришу холодным мороженым, и у него на сцене пропал голос. А главный приз достался сыну директора за исполнение песни «Мы нашей дружбою сильны». Но и это ещё полбеды. Гришины одноклассники стали смеяться над ним и придумали ему прозвище Композитор Тыква. Он не выдержал насмешек и возненавидел музыку. – Как это ужасно! Как несправедливо! – Заливалов даже топнул ногой от возмущения. – А я ещё хотел пустить в ход свою дирижерскую палочку. Сколько неприятных воспоминаний я бы разбудил в бедном Тыквине! Выйдя из школы, он отправился в городскую филармонию. Директором её работал сын бывшего директора, того самого, угощавшего когда-то Гришу Тыквина холодным мороженым. Заливалов вошёл в директорский кабинет и вышел оттуда через три часа. Неизвестно, о чём там вёлся разговор, но до конца рабочего дня директор просидел в задумчивости и не принял ни одного посетителя. Через неделю в «Вечерних новостях» появилось объявление о том, что в субботу во Дворце культуры филармонический оркестр под управлением композитора Заливалова исполнит новое музыкальное произведение для струнных с жалейками и хора с канарейками. Дети до 16 лет приглашались в первую очередь. Билеты были раскуплены в один день. Заливалов обошёл в доме все квартиры и лично вручил каждому специальное приглашение. Гражданин Тыквин наотрез отказался идти на концерт. Но тут вдруг возмутилась гражданка Тыквина:

– Да что же это такое! Сидим дома, как бирюки! Мне портниха уже три дня как платье вечернее сшила, а я в нём до сих пор показаться не могу! Или идём на концерт, или я начинаю безутешно рыдать. Тыквин испугался и нехотя согласился. Только уши ватой заткнул и газету захватил с кроссвордом, чтобы не так было скучно. Зал Дворца культуры был полон. Раздвинулся бархатный занавес, Заливалов сел за рояль, и концерт начался. Рояль негромко заиграл какую-то очень простую мелодию, не то чтобы весёлую, но и не грустную, не слишком медленную, но и не торопливую. В это время у гражданина Тыквина зачесалось правое ухо. Он вынул из него вату, да так и застыл. Что-то давно забытое послышалось ему. Вслед за роялем вступили скрипки. Им стали вторить флейты и фаготы. И вот уже все инструменты большого оркестра украсили мелодию своими певучими голосами. Тема музыки постепенно нарастала. Заливалов взмахнул дирижёрской палочкой, и тут зазвучало удивительное контральто Галиной мамы, поддерживаемое детским хором дома номер двадцать:

Утонуло солнце в луже,

Вот беда!

А без солнца будет стужа

Навсегда!.. Гражданин Тыквин забыл про вату и кроссворд. А Заливалов в последний раз взмахнул своей палочкой и сдёрнул покров с небольшой птичьей клетки. Оркестр затих, и две маленькие канарейки еще раз просвистели ту самую мелодию, с которой начался концерт. С подоконников и крыши взлетели голуби и закружились в небе, испуганные громом оваций. Казалось, аплодисментам не будет конца. Но вот Заливалов поднял руку, и вновь стало тихо в зале. – Друзья мои! – произнёс композитор. – Моя роль в том, что вы только что слышали, очень невелика. Я всего лишь скромный аранжировщик мелодии, сочинённой, увы, не мной. Её автор Григорий Тыквин. И я рад сообщить, что он находится сейчас среди нас. Гражданин Тыквин, услышав свою фамилию, неловко поднялся, стесняясь и краснея. Публика опять восторженно захлопала, и к нему устремились фотокорреспонденты. А на сцену поднялся директор филармонии. – Дамы и господа! – начал он, откашлявшись. – Много лет назад я получил первый приз на музыкальном конкурсе. Но получил я его незаслуженно. Приз должен был быть вручен пятикласснику Грише Тыквину. Позвольте мне исправить эту досадную ошибку. – С этими словами директор спустился в зал и вручил Тыквину перламутровый аккордеон. Инструмент был как новенький, поскольку сам директор играть на нём не умел, и все этим годы аккордеон простоял в кладовке. Среди публики оказались и бывшие одноклассники Тыквина. Они подходили к нему и смущенно извинялись:

– Ты уж прости нас, Гришка. Мы же не знали, что ты такой талант. Конечно же, Тыквин их простил. Домой он возвращался, овеянный славой, счастливый, с аккордеоном в руках. И гражданка Тыквина ликовала: репортёр «Вечерних новостей» сфотографировал её в новом платье со знаменитым мужем. Но едва ли не больше всех радовался в тот вечер композитор Заливалов. Он сидел в гостях у старенького учителя пения и говорил:

– Теперь-то никто не скажет, что будить музыку, которая спит – сомнительная профессия. Разве я не прав, маэстро? И старый учитель одобрительно кивал седой головой.