Текст:Левинзон Гавриил. Игорёшкина игра (ж. Кукумбер 2009 № 06)

Левинзон Гавриил — Игорёшкина игра

У него были пухлые щёки и толстые ноги. Стали мы смотреть, как он идёт вперевалочку. За ним из автобуса вышли мать, отец и тётка. Мать была в соломенной шляпе, а тётка в панамке. Но мы тогда ещё не знали, кто из них тётка, панамка или шляпа. Они сразу начали ахать: «Ах, какая красота!», «Ах, какой воздух!» – потешный народ эти дачники. Один толстячок не ахал: во все глаза пялился, как мы продаём пассажирам цветы. Автобус отъехал. Толстячок повернулся и побежал догонять своих, оглядываясь на нас. Во второй раз мы его увидели вечером, когда шли орешником к нашей копилке. Слышим: сзади треснул сучок, потом ещё раз. Что такое? А ну кто-нибудь узнает, куда деньги прячем! Спрятались мы за кустом. И правильно сделали. Смотрим: по тропинке быстро идёт толстячок. Мы выскочили из-за куста, и он шарахнулся в сторону и ойкнул, как девчонка. Но тут же и заулыбался. – Мальчишки, – говорит, – и я с вами. – Так ты за нами крадешься? – спрашиваем. – Я не крадусь, – говорит, – я хотел вас догнать, – и улыбается. – Врать вздумал? – говорим. – А ну, проваливай! Я подобрал сук и замахнулся. – Что, – говорю, – хотел цветы с нами продавать? Не выйдет! Толстячок потоптался и пошёл от нас. Ишь ты какой! Наша копилка в дупле старого дуба. С земли дупла не видно, и никто, кроме нас, о нём не знает. Мы вытащили из дупла коробку с деньгами и положили в неё сегодняшнюю выручку: двадцать пять рублей; потом не удержались и ещё раз пересчитали все деньги. Всего было тысяча двадцать пять рублей. Я положил коробку в дупло, но слышу, Коля задышал громко. – Толян! – говорит. Я начал озираться, думал он опять толстячка увидел, а он:

– Толян! Денег-то сколько!.. Денег-то у нас с тобой сколько! Мне и самому не верилось, что у нас столько денег. Скоро можно будет купить футбольный мяч. Здорово же мы придумали! Все знают про жасминовые кусты, что растут недалеко от дороги, а никто не додумался эти цветы продавать. Идём мы утром по деревне и видим: навстречу нам толстячок спешит; его тётка еле за ним поспевает. Толстячок метрах в пяти от нас остановился и как будто застеснялся: руки о штаны трёт и смотрит то на нас, то в землю. Ну, а тётка его к нам подходит, разулыбалась и говорит:

– А я вас, ребята, о чем-то попросить хочу. – Ладно, просите! – говорит Коля. Она засмеялась, когда он это сказал. – Я вас, ребята, – говорит, – хочу попросить, чтобы вы с Игорьком подружились, а то ему скучно одному. Давайте познакомимся. Меня зовут Галина Павловна, а это мой племянник Игорь. – Она протянула Коле руку. Но Коля и не подумал знакомиться. Он скорчил рожу, и глаза у тётки толстячка стали большие и обиженные. – Идём, Игорёк, – говорит, – это плохие мальчики. – Она взяла толстячка за руку и повела от нас. А мы после этого пошли на дорогу. Сколько машин за день проезжает по нашей шоссейке! Мчатся грузовики, бензовозы, рефрижераторы, легковушки, длинные автоэкспрессы с откидными сидениями, автобусы со стеклянной крышей и большими окнами, мотоциклы с колясками и без колясок, с шуршанием проезжают велосипедисты с потными лбами, а бывает, целая группа гонщиков покажется – так те едут побыстрей, велосипеды у них лёгкие, с ременными застёжками на педалях – загляденье! Едут люди по дороге в одну сторону и в другую, и редкий из проезжающих на нас не посмотрит и не улыбнётся. Бывает, сидит за рулём шофёр, лицо потное, внимательно смотрит на дорогу, и вдруг видим: заулыбался; притормаживает, подруливает к кювету, но мотор не выключает – бежит к нам. – Сколько вам, ребята? Или автобус останавливается: «Мальчики! Идите сюда!», «И мне букетик!» «И мне дай!», «Да нет, вот тот, кажется, получше!» Люди всегда улыбаются, когда покупают цветы. Ну и припекало же солнце в тот день! Зато и дело шло хорошо. Мы сбегали поесть и опять на дорогу. Вечером нам испортила настроение Даниила Васильевна по прозвищу Данила. Преподает она ботанику в нашей школе. Ну, и, поняяяяяяятное дело, начала вступаться за растения. – Красоту общественную продаёте! – сказала. – Родную природу уродуете ради денег. Вон посмотрите! Кусты как оборванцы! Смотреть тошно! Придётся поставить вопрос перед дирекцией школы. Я после её ухода всё думал: «Что здесь плохого? Мы ведь не воруем. Ведь так хочется купить мяч!» И вижу: Коля тоже об этом думает. И вот говорит:

– А ну его! Хватит на сегодня! Мы сидели на скамейке возле Колиного дома и смотрели на дорогу. Уже стемнело; фары проезжающих машин светили ярко, полосы света тянулись над дорогой далеко и покачивались вверх-вниз. – А машина-то остановилась, – сказал Коля. Я сначала не понял, к чему это он. – Ну, – говорю, – остановилась… – А зачем ей в такое время останавливаться здесь? – Мало ли что, – говорю, – может, человека ссадили. – Да? – сказал Коля. – А ну-ка побежали, а то я боюсь, что кто-то наш жасмин продаёт. Ну и побежали мы! Мимо домов, мимо деревьев, а когда пробегали мимо пруда, лягушки перестали квакать и стали слушать, как мы топочем. Топ, топ, топ! – днём я не замечал, что мы так гулко бегаем. Начали мы взбираться по косогору и услышали, как со стороны города приближается машина. Это была легковушка, по виду «Фольксваген», в свете фар мы увидели толстяка. Он стоял как раз напротив нас и держал в поднятой руке цветы. – Вот гад! – сказал Коля. Он от злости рвал траву и тут же бросал её. А дальше было вот что. «Фольксваген» остановился, и толстяк сказал своим девчачьим голосом:

– Хотите букетик? В машине сидели мужчина и женщина. – Сколько тебе? – спросил мужчина. А толстяк:

– Что вы! Даром! Потом женщина, как со взрослым, попрощалась с ним за руку, ещё и по головке погладила, и машина уехала. А мы так и остались сидеть. Толстяк подошёл совсем близко – и как отпрыгнет. – Мальчишки, я вас вижу! – закричал. – Вы меня бить хотите или просто так? Коля рванулся, но я удержал его за рубашку. – Просто так, – сказал я. Я не дал Коле побить его, хоть он и раздаривал наш жасмин. За что его было бить? За то, что он плату брал не деньгами, а этим как его… поглаживанием по голове? Я бы тоже его погладил да застеснялся Коли. Шутливо, конечно. Но почему-то уж очень мне захотелось это сделать. Я думал: он привязчивый. А мы не любим привязчивых. А он просто любил знакомиться. Он думал, что это всем нравится. Через два дня после того случая, когда показал он нам кино с цветами, мы купили мяч. Собрали две команды и с утра до вечера гоняли в футбол. Толстяк приходил болеть. Мы его не брали играть, потому что какой же из толстяка футболист. Один раз нам некого было поставить в ворота, и мы разрешили сыграть ему. Это, конечно, не Лев Яшин, но вот как-то так получилось, что он ни одного гола не пропустил! Вот тогда мы с ним и подружились. Но всё равно мы с ним дружили не так, как со своими, деревенскими. Подсмеивались над человеком: он хлеб с колбасой называл сэндвичем. Так уж у нас заведено относиться к городским. В последний раз мы с Колей его видели, когда он с отцом, матерью и тёткой шёл к остановке автобуса. Он к нам подбежал. – До свиданья, – сказал. – Жаль, уезжать надо. – Бывай, – ответил Коля. А я решил пошутить: провёл рукой по его волосам и сказал:

– До свиданья, мальчик! Тут родители его и тётка накинулись на меня и давай гладить меня по голове. Такой вот казус вышел. Коля за живот держался, а я терпел. А он:

– Если будете в городе, обязательно заходите, – и сказал адрес. – Запомнили? – спросил. – Запомнили! – сказал я. Но я не запомнил. Мало ли у нас здесь городских летом бывает. Откуда мне было знать, что я этого толстого Игорёшку буду часто вспоминать. Сейчас зима. Зимой вспоминается о лете. О том, как хорошо игралось в футбол, как покупали мяч, продавали цветы. И что получается? Обязательно вспомнишь Игорёшку. Вспомнишь, как он дарил на дороге цветы, как женщина провела рукой по его волосам… Жаль, что Игорёшка Зимин не живёт в нашей деревне.