Текст:Андрианов Владимир. Бяшка (ж. Кукумбер 2006 № 10)

Андрианов Владимир — Бяшка Рубрика: Истории из вашей жизни

У меня в школе есть одноклассник, Витька Баранов, по прозвищу Бяшка. Так его назвали не только за фамилию, но и за внешность. Был он весь в мелких светло-русых кудряшках на голове, с маленьким вытянутым лицом, очень напоминавшим морду барашка, одним словом, Бяшка, да и только. Ещё Витька обладал ужасно хохотливым характером. Достаточно на уроке потихоньку от учителя позвать его и показать палец, скорчив при этом рожу, как он тут же, словно закипающий чайник, принимался фыркать, закрываясь рукой, ёрзать по парте и неожиданно для учителя, да и всего класса, громко смеяться. Причём, начав, остановиться уже не мог, а на строгие замечания учителя заливался ещё сильнее, прямо стонал от смеха. Глядя на него, начинал смеяться весь класс, и учителя, зная, что успокаивать Бяшку бесполезно, выгоняли его в коридор. А коридоры в нашей школе гулкие, и когда в них пусто, то все звуки хорошо слышны в остальных классах. Поэтому, когда Бяшка заливался там, хватаясь за живот и крича «Ой, не могу! Ой, сейчас умру!», то вскоре смеяться начинала вся школа, и его с позором выгоняли на улицу в тёплое время года, и в тамбур зимой. «Это не Баранов – говорил директор, – а эпидемия какая-то». «Может, он болен чем? – удивлялся завхоз. – Не могут люди так смеяться, ведь хоть водой его отпаивай!» Помню, однажды наша классная руководительница Мария Ивановна решила пойти в поход с ночёвкой по достопримечательным местам. Кроме неё пошёл ещё физрук Николай Степанович, учитель по труду Сергей Евгеньевич, учительница по немецкому и её подруга ветеринар Роза Абрамовна. Нас тоже взяли. Николай Степанович, Сергей Евгеньевич и Роза Абрамовна уехали вперёд готовить лагерь для ночёвки. А мы, возглавляемые Марией Ивановной и подгоняемые Кларой Семёновной, пошли смотреть достопримечательности. Их в нашем районе не много. Два княжеских дома, монастырь, старая мельница и памятник павшим героям. Всё это, за исключением памятника, как разрушили после революции, так до сих пор и не отремонтировали. Правда, в монастырь приехали монахи, стали молиться и отстраивать все заново. К обеду, перемазанные и проголодавшиеся, мы пошли к месту лагеря. На берегу не очень широкой, но зато быстрой реки Николай Степанович и Сергей Евгеньевич развели огромный костёр. Издали нам даже показалось, что это дом горит. Роза Абрамовна наловила рыбы, целых две штуки, и из неё приготовили отличную уху, добавив несколько банок рыбных консервов и разных круп. Пообедав, все стали устанавливать палатки и провозились с ними до самого вечера. Честно говоря, я до сих пор не могу понять, зачем мы это делали, до нашего села по прямой всего три километра. Но нашим учителям, по-видимому, захотелось романтики и, забегая вперед, скажу, что они её получили. По окончании строительства палаточного городка состоялась торжественная часть. Все собрались вокруг костра и стали дружно давить комаров, в перерывах декламируя выученные по заданию строгой Марии Ивановны стихи местных поэтов о нашем крае. Стихи были ужасно умные и занудные, но Мария Ивановна считала их талантливыми, и даже сама парочку прочитала. Потом спели несколько песен, и концертная часть закончилась. Мы, окончательно уставшие от похода и преподавателей, разбрелись по палаткам. Учителя, оставшись без нас, веселились как дети, пели и хохотали допоздна, не давая никому спать. Неожиданно начался дождик. Редкие капли монотонно барабанили по брезенту, а мы с ребятами лежали, укутавшись в тёмные одеяла, и рассказывали разные небылицы. Разошедшийся дождик стучал всё сильнее, неожиданно со страшным электрическим треском шарахнула молния. После этого у костра завизжали, и песни сразу стихли. Ветер, как по команде, налетел на наш брезентовый домик и стал трясти хлипкие стены, пытаясь сорвать его и унести. Свет костра, до сих пор подсвечивающий нам, пропал, всё погрузилось в темноту, разрываемую яркими, словно от электрической сварки, вспышками. Мы, притаившись, лежали, слушали, как стонут от натуги стоящие вокруг поляны деревья. Вдруг после очередного удара грома и вспышки молнии на палатку обрушился такой водопад, что показалось – ещё секунда, и мы уплывём вместе с ней. Мы и поплыли! Никому из нас и наших воспитателей даже в голову не пришло, что палатки нужно окапывать. Мутные ледяные потоки, понесшиеся по земле, хлынули под нашу палатку без задержки, насквозь промочив одеяла и одежду. Мы повскакали и сели под мокрым брезентом на корточки, и тряслись от холода, проклиная грозу и Марию Ивановну с её достопримечательностями. В небе трещало и грохотало, не прекращаясь ни на минуту, просто сумасшедший дом какой-то. Бабушка моя, заслышав гром, обычно говорила, что это Илья Пророк на колеснице едет. Так вот, впечатление было такое, что Илья Пророк не просто куда-то ехал, а носился над нами кругами, как по Московской кольцевой, кидая молнии куда попало, но целясь явно в нас. Казалось, этому ужасу не будет конца, и вдруг между очередными вспышками молний и раскатами грома до нас донеслось знакомое фырканье, очень скоро перешедшее в Бяшкино истерическое ржание. – Что там у вас произошло? – встревожено крикнула Мария Ивановна, перекрывая грозу. – Что с Барановым, почему он так смеётся? – А он, Марья Ивановна, сел на матрас, а под ним лужа, теперь у него зад мокрый – угрюмо ответили ей. – О, Господи, нашёл чему радоваться! – удивился Сергей Евгеньевич. Но Бяшка не радовался, а просто умирал от хохота. – Ой! – заливался он на всю поляну. – Ой, не могу, сейчас помру, сел на матрас, называется. От его поистине идиотского в такой ситуации смеха фыркнули сначала в одной палатке, потом в другой. Потом кто-то им подхихикнул, и вскоре весь лагерь ухохатывался во главе с воспитателями, а спроси кого-нибудь, чему смеются, наверное, и не ответили бы. Гроза стихла так же неожиданно, как и началась. Илья Пророк укатил на своей колеснице подальше от нашего ненормального лагеря. Смех потихоньку унялся, и в наступившей тишине удивленный Бяшкин голос спросил:

– А вы-то чего так смеялись? От громового хохота, раздавшегося следом, грозовая туча, висевшая сбоку от поляны, отъехала подальше и, постояв, уплыла совсем. А мы уже больше не спали. Сергей Евгеньевич и Николай Степанович, несмотря на абсолютно мокрый лес, сумели всё-таки развести костер, и до самого рассвета мы пели песни, хохотали, рассказывали анекдоты и сушили бяшкины штаны. Всем было хорошо, тепло и очень весело, а если веселье начинало стихать, то просто показывали Бяшке палец или строили рожу.