Текст:Заходер Галина. Мухоловки (ж. Кукумбер 2003 № 4)

Заходер Галина — Мухоловки Рубрика: Клуб шерстяных человечков

Наше знакомство с ними произошло 11 июня 1976 года, хотя уже несколько дней до этого мы наблюдали за парой небольших серо-коричневых птичек, целыми днями порхавших возле террасы. Как-то, давно, среди дров я углядела берёзовое полено, на котором прирос гриб чага, по форме напоминавший раковину. Борис помог мне выдолбить в нём середину, и получилась ваза, которую я, прямо с корой, прикрепила на стене дома, образующей с террасой угол. Я подошла к своему берёзовому сооружению и увидела, что место уже занято. На дне, устланном травинками и пухом, уютно лежало коричнево-зелёное яичко! Значит, не случайно птички крутилась возле террасы. Я могла бы и раньше догадаться, что пернатая парочка справляет медовый месяц, да меня сбило с толку кокетство самочки. Она так церемонно приседала, трепеща крылышками, когда получала угощение от партнёра, что я приняла её за птенца-подлётыша, которого кормят заботливые родители. Я срочно побежала искать атлас птиц и узнала, что это серая мухоловка, принадлежащая к отряду воробьиных. Прочитала, что мухоловки любят селиться вблизи жилья, и что одна птица в день может поймать до четырёхсот пятидесяти штук насекомых, а усики-сачки, расположенные вокруг уплощённого клюва, помогают в этой полезной охоте. Несмотря на принадлежность мухоловок к отряду воробьиных, большого сходства с ними я не обнаружила. Мухоловка чуть меньше воробья, у неё более опрятная расцветка, но главное – совершенно другая посадка. Птица на ветку усаживается вертикально. Такую посадку я наблюдала у жулана-сорокопута, который однажды гнездился у нас в кустах сирени, а уж он известный охотник. Надеюсь, и наши новые знакомые сумеют показать класс. Пока я разглядывала мухоловку, она внезапно сорвалась с места, словно стрела, на долю секунды зависла в воздухе, приглядываясь к жертве, схватила, щёлкнув клювом, и проглотила. Никакой суеты – бросок – и снова вернулась на ветку. Вечером 14 июня в гнезде лежало 4 яичка, а утром мы застали хозяйку сидящей на гнезде – видимо, на семейном совете было решено ограничиться квартетом (четвёркой) детей. В это знаменательное утро обе наши семьи завтракали одновременно, только с кормом для своего кормильца из кухни на террасу летала я, а у мухоловок – наоборот. Хозяин гнезда появился с пышным букетом насекомых в клюве и, присев на край гнезда, призывно зацокал. Мухоловка, прежде чем принять его подношение, села с ним рядом и выполнила уже знакомый нам ритуал “птенца”, то есть поклонилась, похлопала крыльями и только потом проглотила. Я, быть может, не совсем к месту, вспомнила наш первый букет. Да, есть что-то общее в способах вить гнёзда и гнёздышки… День за днём сидела птичка в своём гнезде, и лишь изредка какое-нибудь событие вносило разнообразие в её монотонную жизнь.

На наши ворота уселась ворона. Кому какое дело до этого? Но мухоловка с этим не согласна. С громким цоканьем птичка кинулась к нарушительнице границы, и ворона убралась подобру-поздорову, напуганная неожиданно смелой атакой. Если солнце жарило прямо в гнездо, то птичка, чтобы охладиться, вылетала ненадолго в тень ближайшего куста сирени. Иногда – просто поразмяться, иногда немного поохотиться, никогда, однако, не отлучаясь далеко от гнезда, а, завидев своего кормильца – с успокаивающим щебетом летела ему навстречу. Но однажды (это был десятый день высиживания) хозяин прилетел с охоты, а хозяйки нет. Он сел на край гнезда, осмотрел яички, беспокойно оглянулся, надеясь увидеть её или хотя бы услышать привычный ласковый щебет. Но ни того, ни другого не произошло. Сорвавшись с места, он улетел в глубину сада. Почти тотчас вернулись вдвоём. Провинившаяся летела впереди, а разгневанный супруг следом, гневно цокая, точь-в-точь, как она, когда прогоняла ворону с ворот. Мне показалось, что птичка с виноватым видом плюхнулась в гнездо, словно оправдываясь: – Прости, милый, заболталась с соседкой. Как это знакомо… Но вот 27 июня наступил долгожданный момент! Обе наши семьи взволнованы. Молодая мать то и дело заглядывает под себя, мы тоже пытаемся разглядеть первенца. Воспользовавшись моментом, когда мамочка улетела, чтобы выбросить первую освободившуюся скорлупку подальше от гнезда, мы рассмотрели птенца. Собственно, пока и смотреть-то не на что – просто мокрый коричневый комочек. Вскоре появились и остальные. Казалось, что мухоловка-мать может отдохнуть, размять лапки и крылья, полетать немного. Но не тут-то было! Птенцы, совершенно голенькие, теперь нуждались в особом попечении. Ночью и рано утром, пока ещё прохладно, птичка грела их своим телом. К полудню, когда солнце раскаляло гнездо, самоотверженная мать, изнывая от жары, полулёжа на краю гнезда, словно зонтом, прикрывала птенцов распущенными крыльями, изредка взмахивая ими, чтобы охладить малюток. А уж про счастливого отца и говорить нечего! Он буквально сбился с ног. Ещё бы! У него сразу прибавилось столько ртов. Притащив добычу, поспешно совал всё матери, а сам улетал за новой порцией. Мать, прежде чем раздать корм, растирала его клювом или размачивала в бочке с дождевой водой. Но вот у птенцов появился лёгкий пушок – сначала на голове, а потом и по всему телу. Теперь они больше нуждались в питании, чем во всём остальном. И мать, сначала изредка, потом всё чаще и чаще начала вылетать на охоту, оставляя детей одних. Я воспользовалась её отсутствием и разглядела их. Птенцы лежали вповалку друг на друге с закрытыми глазами, словно слепые щенки и так же вздрагивали во сне – росли! Очень скоро птенцам стало тесно в гнезде, и они нашли экономный способ размещения: улеглись симметрично, словно лепестки бутона, головками к центру, попками наружу, а когда появлялись родители, то им навстречу распускался желто-оранжевый цветок, подобный цветку настурции – четыре голодных клювика. Неожиданно, 5 июля, погода испортилась. Холодно, всего 10 градусов. Моросит дождь. Насекомые исчезли. Меня насторожило, что я долго не вижу мухоловок. Кинулась к нашему гнезду. Птенцы лежали в полном одиночестве. Вместе с ними стала нетерпеливо поджидать их родителей. А птиц всё нет и нет. Ожидание затянулось. Я начала серьёзно волноваться – уж не случилось ли чего? Наконец прилетела мамочка, я бы сказала, «ни с чем», хотя это «ничто» было скорее «нечто», – нечто большое и извивающееся – розовый дождевой червяк, весь в песке. Птенцы дружно разинули клювы, но тут же в ужасе шарахнулись, когда над ними, вместо привычной порции насекомых, оказалось это чудовище, размером почти с них самих. Мать безуспешно пыталась затолкать червяка одному из птенцов. Птенец всеми силами сопротивлялся, червяк – ещё больше. Птенец давился, не желая и не умея глотать эту гадость. Раз шесть несчастная мать, надеясь накормить своего отпрыска, вынимала и снова заталкивала червяка.

Казалось, она, сквозь слезы, кричит ребёнку: – Ешь, что дают, а то не вырастешь! Мне вспомнился похожий эпизод времён отечественной войны. Всё время хотелось есть, и мой папа, такой же голодный, как и мы, собственноручно приготовил блюдо из высушенных картофельных очисток, заправив их олифой, которая осталась у нас с довоенного времени от строительства дома. (Ею разводили масляную краску). Папа позвал меня с младшим братом и как-то излишне торжественно поставил дымящееся варево на стол. Как мы ни были голодны, изобразить удовольствие на своих физиономиях нам не удалось… Папа ел и пытался улыбаться, хотя (теперь-то я понимаю), у него в горле стояли слёзы. Сердце моё дрогнуло и, не дожидаясь окончания этого душераздирающего зрелища, я побежала в дом, надеясь, что в тепле насекомые не исчезли. Мне повезло – я поймала муху и, взяв её пинцетом, приблизилась к гнезду. Родителей поблизости не было. Я протянула свою добычу ближайшему птенцу, подразнила его кончиком пинцета с наживкой, и он тотчас клюнул, вернее, клюнул на приманку – открыл клюв, а я быстренько просунула туда свою муху. Птенец вкусно её сглотнул, а мне, видимо, в благодарность, повернувшись попкой, выкинул белую капсулу. Я схватила её тем же пинцетом и выбросила, хотя должна была улететь с нею подальше от гнезда – так полагается по птичьему этикету, вернее – по птичьей гигиене и осторожности. Могу с гордостью сказать, что это не первый мой опыт кормления пернатых (были вороны и сорока), но у тех не было никаких родственников, кроме меня. Окрылённая, хотя и не летающая, побежала за следующей мухой. Правда, на ходу мелькнула тревожная мысль, что с дневной нормой мухоловки в четыреста пятьдесят особей, даже при изобилии летающих и ползающих, мне всё равно не справиться… Но действительность оказалась намного суровее, чем я опасалась. Больше ни одной мухи я не нашла. Тогда я решилась… В саду накопала червей и сделала из них нечто «членораздельное»… Подошла к гнезду и начала этим кормить птенцов, стараясь, по-прежнему, не попадаться на глаза их родителям. Некоторое время мне это удавалось. Птенцы поглощали моё блюдо с таким аппетитом, что я едва успевала заправлять их яркие клювики и убирать, синхронно, белые капсулы. Только бы в своем рвении не перекормить малюток! Увлечённая ролью кормилицы, я проглядела появление настоящей. С испугом вспомнила, как мухоловка прогоняла ворону и даже представила себя на её месте – сейчас мне влетит! Удивительно, но наказания не последовало, скорее, моё самоуправство было одобрено птицей. Я не стала злоупотреблять её доверием и тотчас уступила, вернее, отступила, однако вернулась к гнезду, как только она улетела. Рассказать кому, так не поверят! Кормлю птенцов в гнезде, да еще с благословения их родителей! Так я подкармливала своих приемных детей два дня. На третий – погода исправилась. Выглянуло долгожданное солнце. Теперь и сфотографироваться можно. Я дала фотоаппарат мужу, сама с улыбкой голливудской звезды встала возле гнезда и, как обычно протянула птенцам пинцет с едой. Птенцы, тоже как обычно, разинули свои пастушки, собираясь полакомиться, как вдруг над нашими головами раздалось очень строгое: – «ЦЫЦ!» Все четыре птенца, словно не они только что разевали рты, дружно пали ниц, подставив мне вместо клювов попки… А мать уже налетала на меня, готовая клюнуть: – Хватит кормить детей этой гадостью! Ну что же, добро надо делать без шума и рекламы! Такой урок мне дала маленькая птичка. Мы, посрамлённые, удалились, чтобы по-прежнему наблюдать за соседями, не вмешиваясь больше в их жизнь. Насекомых много. Птицы без устали подносят настоящий корм. Птенцы оживились, толкаются, вылезают на край гнезда, расчищают перышки – готовятся к полёту. 11июля рано утром первый птенец выпорхнул из гнезда. Только что он весьма самоуверенно упражнялся, вытягивая сначала одно крыло, потом другое, клювом пытаясь добраться до самого дальнего пера, как вдруг потерял равновесие и полетел, точнее – свалился. Падая, птенец взмахнул новенькими крылышками. Они удержали его в воздухе. Взмахнул ещё и – ПОЛЕТЕЛ! Долетел до кустов сирени и уселся на ветку. Родители кинулись к смельчаку и, наверное, похвалили. Мысленно именно так я и поступила. Птицы ласковым щебетом стали звать остальных. К полудню ещё двое покинули гнездо. Последний, наверное, поздний ребёнок, до самого вечера одиноко топтался в гнезде. Его уже не кормили, только дружно уговаривали лететь в кусты. Наконец и он решился. Ещё один день, последний, мы видели всё семейство мухоловок возле дома. Они словно прощались с ним. А, быть может, и с нами… В бывшем гнезде я успела посадить настурцию-растунцию, и её оранжево-желтые цветы всё оставшееся лето радовали нас, словно напоминая о птичьем семействе, рядом с которым мы провели незабываемый месяц – месяц, полный впечатлений…