Текст:Востоков Станислав. Юннат в зоопарке: Схватка с судьбой; Первое лицо; Про когти и рога; Про пиканье (ж. Кукумбер 2002 № 4)

Востоков Станислав — Юннат в зоопарке: Схватка с судьбой; Первое лицо; Про когти и рога; Про пиканье Рубрика: Клуб шерстяных человечков

Схватка с судьбой Давно я мечтал попасть на работу в Московский зоопарк. То есть не просто в такое место, которое называется заманчиво – «зоопарк», а чтобы обязательно в Московский. И было это непременным условием моей мечты. Ни на какие уступки своей мечте я идти не собирался. Или Московский, или никакой. Только так и надо обращаться с судьбой – твердо! Без обиняков и виляний. И я своего добился. Посмотрела на меня судьба и решила, что возиться со мной – себе дороже. Плюнула она на меня, и сделала это летним августовским и, как обычно говорят, прекрасным днем. Я вышел из Московского зоопарка, нежно неся ключ от своей комнаты, которая теперь у меня там была. А судьба думала:

– Ладно, отыграюсь на нём в следующий раз. И отыгралась. А я, временно выигравший у судьбы, шёл по летней Москве и нёс в кармане московскозоопарковский ключ. Нежно. Первое лицо Первое лицо, увиденное мною в Московском Зоопарке, было лицом небритого Миши – работника по уходу за снежными козами. И за целый год моей работы в Московском Зоопарке это лицо так и не побрилось. Хотя и нельзя сказать, чтобы отпустило бороду. Оно умудрялось как-то сохранять это промежуточное состояние небритости с помощью одного ему известного секрета. Лицо это стало моим талисманом. Помогало и подбадривало меня весь год. Увидев меня, лицо махало издалека рукой и спрашивало:

– Ну, как, устроился? Задавало оно этот вопрос даже через год работы, когда я уже собирался увольняться, и как будто ничего другого и знать не желало. Однако из вежливости пред лицом, я всегда отвечал, что устроился, и в доказательство махал веником и тазиком с кормом. Лицо радостно кивало и, оглядываясь, бежало к очередному мусорному ящику, из которого извлекало бутылки, чтобы затем сдать в приёмный пункт. Лицо это было глухо на одно ухо, а потому, возможно, сведения о моем устройстве до него так и не дошли. С грустью я думал об этом через год, покидая Московский Зоопарк, и очень опасался, что вот сейчас из толпы посетителей появится Миша и спросит:

– Ну что, устроился? Про когти и рога Когда я шёл работать в Московский Зоопарк, мне, собственно, было все равно, с кем работать, если это не змеи, потому что часто они бывают ядовиты. Эта ядовитость всегда меня отпугивала, и я пенял им: зачем порядочным людям яд? Если яд есть, значит и характер у них – не сахар, потому что они этот яд используют. Этот факт и держал меня в стороне от змей, хотя, говорят, из яда и лекарства делают. Не знаю, не доверяю я этому. Зачем делать лекарства из яда? Не стал бы я такое лекарство принимать. Ядовитое. Что им можно вылечить? Подозрительно это. А вот с другими работать, конечно, можно. Если только это не тигры. Уважаю я тигров. Хозяин тайги. Привык он быть в ней хозяином, а потому вряд ли потерпит, чтобы я вокруг него с веником ходил и кости подметал. Да и не мои ли кости в следующий раз будет подметать новый работник, если тигру что-то не по-хозяйски, не по его покажется. У тигра разговор короткий. Раз – и всё. Был такой Стасик, а теперь нет. Вон – косточка тазовая валяется. То ли его, то ли коровья, теперь уже не разберёшь. Нет, не люблю я тигров, хотя, конечно, уважаю. Ну и медведей я уважаю. Тоже хозяин тайги. Только как эти два хозяина тайги вместе живут и хозяйствуют – не понятно. Может, у них две разные тайги? А может, они в разные дни хозяева? Лапы у медведя большие, как лопаты. Когти – как плуг. Такими лапами пахать можно. Нет, не пошел бы я к медведям в смотрители. Смотреть бы пошел, а в смотрители – нет. Тут не смотритель, тут надсмотрщик нужен. С винтовкой. Глазки у медведя маленькие – не всё, что он думает, в них помещается. Значительная часть за ними остаётся. В мозгу. Остаётся, остаётся, а потом как выйдет лапомаханием и откусыванием! А глазки всё такие же – маленькие. Будто и не он это лапами машет и откусывает. Козлы. Ну что ж, козлы – люди мирные. Траву едят. Бородой машут. Рога вот у них, конечно. Но, как говориться, у кого из нас нет недостатков? У меня – есть. Хотя рогов – нет. А лучше – лошади! Что может быть красивее лошади! Красивее лошади может быть только дикая лошадь. И не просто дикая лошадь, а с фамилией. Лошадь Пржевальского. Правда, особенная у нее красота – тяжёлая, сбитая, степная, рассчитанная на дальние расстояния. Лицо у нее восточное, с узким разрезом глаз, потому что живёт в Монголии. Вот к ним-то я и хотел устроится. Буду, думаю, ухаживать за подобной красотой. И лошади будут меня за это любить, потому что рогов и когтей у них нет. Но начальник Отдела млекопитающих сказал:

– Мест сейчас на Лошадях нет. На Снежных Барсах есть – не хочешь ли туда? Правда, там больше месяца никто не выдерживал. – Нет, – говорю, – не хочу. Зачем мне туда, где больше месяца никто не выдерживал? Я на год хотя бы! И пошёл в Птичий отдел устраиваться. Потому что там тоже рогов нет. Про пиканье Не думал я, что в Птичий Отдел устроюсь. Но так всегда – не думаешь, не думаешь, а оно и сбывается, то самое, о чём не думал. А вот куда то, о чём мечтал, девается – непонятно. Опомниться я не успел, как оказался в клетке с негодующе пикающим золотым фазаном. Как я здесь в клетке оказался? Леший его знает, да ещё и с фазаном. Пикающим. Не понимал я, как вообще можно так злобно пикать? Как можно злобу выражать таким пикающим голосом? Пиканье существует для другого. Для призыва цыплят матерью-курицей. Пикают, если боятся. А этот пиканьем запугивает. Нападающе пикает. Хотя с таким оперением можно и не пикать. Боевое оперение у Золотого фазана. Как у рыцаря на турнире. Золотой шлем солнечные блики во все стороны мечет. Брюхо синее с алым, словно цвета дворянского рода. Щёки – как бока железного шлема. А главное – хвост. Хвост – меч. Острый. Алый. Одним видом сразить может. Лапы тонкие, крепкие, со шпорами. Прямо – рыцарь. И вдруг – пиканье. – Не может быть у рыцарей пиканья! – сказал я. – Иди отсюда! И прогнал дворянина в другой угол, чтобы подметать не мешал. Продолжение следует