Текст:Говорова Юлия. Коты (ж. Кукумбер 2010 № 09)

Говорова Юлия — Коты Рубрика: Клуб шерстяных человечков

О котах и Але можно рассказывать бесконечно. Сколько я начинала и заканчивала о них писать, а приезжала к Але и понимала: нужно продолжать… «Мне с ними – 17 лет, – говорит Аля о котах. – Поругаю их, и помиримся. Зимой с кем мне поговорить? А тут лопочем…» Зимой коты ложатся перед открытой заслонкой печки греться. Выходят, входят, приподнимая дверцу погреба, всю ночь. Гремят крышками чугунов на печке. Воруют перья, которыми Аля, нежно водя по тесту, мажет разогретым сливочным маслом пироги. Для этого есть маленькое гусиное перо, а большим пером – почти крылом! – перед Пасхой Аля чистила печку, дымоходы. Печка белая, побелили, и перо белое. Правда, после копоти стало чёрным. Накидала на печку можжевельника (смолистый дух) и приглашает кошку Катьку ложиться рядом: «Ну, Катька, занимаем с тобой нашплацкарт!» На смотре художественной самодеятельности в школе, изображая партизанский отряд, мы всегда устилали сцену ветками. И Аля с Катькой, как партизаны, выглядывают из-за можжевеловых веток, глаза горят… За большие зелёные глаза Аля дразнит Катьку «стрекозой». «Вот умру, и отнесите меня к котам, где друзья мои лежат, под черёмуху…» У нас даже есть деревня котов – Коты. Котята, родившиеся под зиму – «листопадники». Их балуют. Они самые раскормленные. Вот раньше к автолавке выходили и устраивались возле неё лежать собаки, теперь – коты. Они укладываются по периметру автолавки у колёс, у дверцы, на которой магнитами прикреплён список товаров. Ещё пара котов ну как бы случайно в очереди, развалясь и требовательно, и лениво. По количеству котов из «листопадной» группы сопровождения можно оценить свою щедрость. За тётей Ниной с её покупкам бодро выдвигаются двое, за Зиной трое, за мной никто (хотя я и сама листопадник). Но больше всех просителей вокруг Али. Она уводит от автолавки всех. Коты ныряют, пролазят в дом, как опытные разведчики-диверсанты. В сенях устраиваются лежать у кастрюль, у вёдер с водой, на лавках, на подоконниках… Чуть ли не в сковородках! Аля жалеет всех. Миски приходящим котам по всему дому. Бродячему коту, как увидит, Аля вынесет хлеб – хотя бы хлеб обязательно! – и польёт растительным маслом. Звоню из Москвы, рассказывает: её атаковали коты, их уже девять, и они не дают ей спокойно выйти: «Не пропускают, пока еды не дам…» У неё самой изначально живут кот Барсик и кошка Катька. «Мой Барсик», «Барс», как Аля с нежностью его называет, «сынок мой, ай-яй-яй, сынок мой». Он же «апостол», холёный, толстый, как говорит уже тётя Маша – «поганик» и добавляет ещё загадочнее – «полухей». Катька и Барсик ревнуют друг друга к Але. Как она объясняет: «Поговорю с одним, тут же восстание у другого». «Как погода хорошая, все в походе». А когда кормит, Аля им говорит: «Ешьте, волки хмурые…» (или «волки бурые», «генералы»). Едим, и Аля раскладывает еду по мискам: вначале мне, потом себе, Барсику, потом Катьке. Барс капризничает, она его уговаривает: «Ай-яй-яй, Аля кашу ела, а ты не ешь…» И, возвращаясь с базара, катит тележку продуктов не для себя – котам. Коты повсюду. Как рассказывает мне Аля, кошка Катька зимой однажды просто уснула в печке. Аля не увидела, не заметила, стала топить, дрова уже почти разгорелись, и лишь в последний момент буквально через огонь, как тигр в цирке, Катька выскочила, в саже вся – «как шашок», сказала Аля. Я не поверила, а потом сама убедилась, когда Катька не раз вылезала при мне из печки (это к морозу), вся пропахшая гарью, пепельного цвета и, опять же, глаза горят… Аля то отчитывает Катьку: «Как ты дошла до такого вобраза жизни?!», то утешает: «Посыпальница моя!» «Посыпальница» – потому что они спят вместе. Когда Барс выходит во двор к «пришельцам» и соответственно конкурентам по миске, Аля всячески его защищает, несёт его на руках и командует: «Вы только кота моего не троньте!» А один раз она призналась: «Мой Барсик – везде, как дрозд». Я спрашиваю: «Почему как дрозд?», а она говорит: «В этом году в деревне много дроздов…» Алексей тоже весь окружён котами. Но только если Аля из-за котов суетится и переживает, чем их накормить и как угодить, то за Алексеем его коты ходят с почтением, уважением и замирают у его ног, когда он сидит на лавочке или на ступеньках крыльца – конечно, как ученики вокруг мастера. Они идут за ним на рыбалку, и от рыбацкой удачи часто зависит, будет им еда или нет. Размер улова Алексей определяет аппетитом котов: «котам не хватит», значит, наловил мало. Коты сопровождают Алексея, его выход к реке, и у меня есть такое чувство, что в какой-то мере длина пройденного ими расстояния, кто докуда Алексея довёл, проводил – Пушок до калитки, Фунтик до ивы, Васька до середины – влияет на распределение еды, кому сколько потом достанется. За время, что Алексей спускается к Сороти, коты отсоединяются, как стартовые ступени космического корабля, и последней отсоединяется и поворачивает к дому Муська, самая преданная (как говорит о ней Алексей, она ему на рыбалке в холода «спину греет»). Но уходит Муська, и Алексей остаётся один перед открытым пространством Сороти. Приезжая, я присоединяюсь к котам и устраиваюсь у ног Алексея, но только в отличие от котов уже с блокнотом. Мы сидим недалеко от Савкиной горки, и коты разложены перед нами, как сад камней. Зимой коты идут на рыбалку тоже. Рядом со следами от огромных валенок Алексея маленькие следы котов. Коты разгуливают по льдинам, заглядывают в лунки рыбаков. Кружатся вокруг валенок, по коту на валенок, и трутся о жёсткий ворс.