Текст:Стамова Татьяна. На крыше (ж. Кукумбер 2010 № 05)

Стамова Татьяна — На крыше

На чердаке «У Гамлета» были вечерние кошачьи посиделки. Наверно, погода случилась какая-то особенная, потому что никто не спешил расходиться по своим делам. – Под трубой опёс произошёл, – буркнул Гельвеций. – Что значит – опёс? – равнодушно спросил Манул. Он уже привык, что Гельвеций всё время произносит непонятные слова. – А что значит «окот», тебе известно? – Ах, да, вспомнил… Это, кажется, когда дети появляются. – Ах, да… баранья твоя голова. И опёс – тоже, когда дети, только собачьи. Старая труба уходила в полуразрушенную бетонную стену. Под трубой было тепло и «крыша» над головой, поэтому там то и дело кто-нибудь поселялся. – Вспомнил, я же вчера слышал с той стороны какие-то звуки, но не понял, в чём дело, – сказал Манул, и глаза у него стали ещё более круглые. Наступила тишина. Все осмысливали информацию. «Опёса» здесь ещё никогда не случалось. Строгий дворник Амир исправно гонял метлой и лопатой всех собак и кошек. Но с кошками он ничего поделать не мог, ведь у них были крыши. А по крышам за всеми не набегаешься. Пауза затянулась. – Вась, а ты чего всегда молчишь? – спросил Муссон, только недавно принятый в компанию. – Скажи что-нибудь. Васенька молчал. – А стихи можно? – спросил он вдруг. – Давай! – воскликнул Гишпанец. Тишина стала ещё тише. Васенька прикрыл глаза и не сказал, а как будто пропел:

В СЕРОМ ФАРТУКЕ ОНА

И ЗЕЛЁНЫЕ ГЛАЗА

НА ЛИЦЕ ПРЕКРАСНОМ Все сидели молча, не в силах произнести ни слова. – А повторить можешь? – спросил наконец Гишпанец. – В СЕРОМ ФАРТУКЕ ОНА

И ЗЕЛЁНЫЕ ГЛАЗА НА ЛИЦЕ ПРЕКРАСНОМ, – задумчиво повторил Васенька. Все снова замолчали. – Ты меня извини, – сказал наконец Манул. – Но этот портрет слишком общий. То есть таких ведь кошек очень много на земле, понимаешь, с серыми глазами и в зелёном фартуке, то есть наоборот, конечно, в сером фартуке с зелёными глазами. – Ты не понял, – сказал Васенька. – Тут главная строка – «НА ЛИЦЕ ПРЕКРАСНОМ». – Правда ведь, хорошо сказано! – восхитился Тощак. – А кто это, Вась? Я её знаю? Но Васенька как будто не заметил вопроса. – Эмоции! – не унимался Манул. – Ты мне реально расскажи, как она выглядит. Ну что, кроме фартука ничего не помнишь? – Почему, помню, – обиделся Васенька, – на передних ногах у неё ботиночки белые, а на задних – сапожки. Но для меня это не главное. Слышно было, как царапает крышу ветка старого тополя. – УРРАУ! – это был вопль Гишпанца. – Ты что? Предупреждать надо! – подскочил старик-Гельвеций. – Что случилось-то? – У меня тоже… – сказал Гишпанец. Он сделал загадочное лицо и произнёс, но не певуче, как Васенька, а хрипло и отрывисто, словно давясь каждым словом:

ВСЯ ТРЁХЦВЕТНАЯ ОНА

И ЯНТАРНЫЕ ГЛАЗА

НА ЛИЦЕ ПРЕКРАСНОМ Удивительно, но никто не стал задавать ему никаких вопросов. С крыши с грохотом упала сосулька. Начинался март.