Текст:Олейников Алексей. Мамины дневники (ж. Кукумбер 2008 № 10)

Олейников Алексей — Мамины дневники

Когда долгий летний день заканчивался, и в густеющих сумерках уже было не разглядеть даже своих рук, Велька с братом Витькой перебирались на кухню. Там было светло, и о чём-то неразборчиво бормотал ручеёк радиоточки – чёрной коробочки на стене, у которой было всего три кнопки – «Маяк», «Маяк» и ещё раз радиостанция «Маяк». Бабушка, по своему обыкновению, что-то всё время делала – мыла посуду или что-то протирала и переставляла. Вид её, постоянно хлопочущей, был для Вельки так же привычен, как тиканье часов или жужжание мух. Понять тогда, что весь окружающий его мир держится на этом неустанном труде, Велька, конечно же, не мог. Этим вечером бабушке помогала тётя Надя – родная сестра Велькиной мамы и, стало быть, мама его двоюродного брата Витьки. Вдвоём с бабушкой они перемалывали купленное мясо на фарш. – Что за ножи такие у этой мясорубки?! – ругалась тётя Надя, уже, наверное, в сотый раз разбирая старенький мясорубный агрегат и срезая намотавшиеся жилистые волокна. – Вот мама, ты погляди, – протягивала она затупленные ножи мясорубки. – Да, – соглашалась бабушка. – Такими ножами тильки жаб колоть. Ну, доча, что сделаешь – надо молоть. Тётя Надя утирала пот со лба, с горестным вздохом собирала мясорубку обратно. Картина была обыкновенная, делать было совершенно нечего, спать ещё рано, и Велька собрался идти в дом – телик смотреть. Витька тоже откровенно скучал, бездумно выщипывая нити из матерчатой обивки старенького дивана – лежал, пинал ногой белёную стену и выщипывал нитки одну за другой. Велька засмотрелся на это занятие и вдруг заметил, что из стыка диванных подушек торчит желтоватый клочок бумажки. Он потянул его и вытащил край клетчатого листа школьной тетради. На нём можно было разглядеть выцветшие цифры и буквы – судя по всему, часть математического примера. «А диван-то раскладывается, – вдруг осенило Вельку. – А там, внутри, есть много места, где может лежать что угодно». – Вить, а ну-ка, спрыгни. – Велька слез на пол и встал на одно колено возле дивана. – Зачем ещё? – недовольно отвлёкся Витька, наматывая пятую нитку на палец. – Слезь, говорю, давай посмотрим, что там в диване есть, – предложил Велька. – Давай, – Витка оживился и, немедленно бросив выщипывание и пинание, слез и уцепился за другой край диванной подушки. – Давай, поднимай, – скомандовал Велька, и они дружно потянули её вверх. Диван заскрипел, вздрогнул и раскрылся. Чтобы полностью открыть его, надо было сильно потянуть подушку на себя и резко поднять, на что у Вельки с Витькой сил не хватило. Поэтому Велька придерживал спиной подушку, как Атлант небо, а Витька нырнул в пыльные недра дивана и принялся увлеченно там копаться. Были излечены кипы каких-то пожухлых квитанций и ордеров, какие-то пакеты с распашонками и перетянутые резинкой стопки крышек для закатки банок, и ещё куча такого же барахла. Всё было старое, никому не нужное и очень запылённое, в чём сначала убедился Витька, оглушительно чихнув, а потом громко подтвердил Велька. – Ну вот на шо вы его открыли? – недовольно заметила бабушка. – Делать больше нечего. В носу у Вельки засвербило, и он тоже пожалел, что открыли диван, но тут Витька вытащил две бархатные от пыли толстые тетради. Сдув белое облако, он прочёл на одной из них: «Дневник ученицы 5 класса … школы Надежды….» – Это же твоей мамы дневник, – мгновенно оценил находку Велька. – А второй? Витька дунул и прочёл: «Дневник ученицы 7 класса Вероники…» – Ой, а это моей мамы дневник, – Велька понял, что поиски закончены – «клад найден». Он со стуком опустил подушку на место. – Давай поглядим, – Велька взял дневники, протёр их тряпкой и осторожно открыл. Дневники были самые обыкновенные, точно такие же, как и у Вельки в школе, только у него в разлинованных строчках как курица лапой писала, а здесь круглым старательным почерком были выведены названия предметов и домашние задания так чётко, что было всё понятно. Велька пролистал сначала тётин дневник, потом мамин. «А у моей мамы-то пятёрок больше», – стукнулась в нём мысль. Он полез в конец дневника, чтобы посмотреть итоговые оценки за четверти, и там его мама тоже опережала тётю Надю по количеству пятёрок. Тут уж Велька смолчать не мог. – Смотри, а моя мама лучше училась, – ткнул он дневник под нос Витьке. – Вот ещё, – Витька насупился, и тёмные глаза его почернели. – Ничего не лучше. – Лучше-лучше, – с нескрываемым превосходством заметил Велька, – Сам смотри. И он начал листать дневник, выдёргивая мамины пятёрки и так быстро проскакивая тройки и четвёрки, что Витька и рта открывать не успевал. – Вот, здесь, по математике, и здесь, по русскому, и здесь ещё по русскому, – увлеченно листал Велька. – А ещё здесь. – Ну и что, – обиженно защищался Витька. – У моей всё равно больше. – А вот давай посмотрим, – Велька с азартом схватился за тётин дневник. – Смотри! И он распахнул его на середине. – Вот тройка по математике, и вот ещё одна, и ещё, – входил в раж Велька. – А вот пятёрка, – не терялся Витька. – Подумаешь, одна за неделю, – пренебрежительно фыркал Велька, – у моей мамы каждый день по пятёрке. – Веля, прекрати, – предостерегающе сказала тётя Надя, перестав крутить ручку мясорубки, но Вельку уже было не остановить. В каком-то чёрном упоении он листал тётин дневник, выискивая самые большие оплошности и ошибки, и со сладостью предъявлял их Витьке. Под давлением таких фактов тот сдавал позиции, но всё равно продолжал бороться за свою маму. – Ну и что, – тихо говорил он, уже шмыгая носом, – ну и что. Вон у твоей мамы тоже тройки были. – Ха, тройки, – торжествующе отвечал Велька. – Ну давай их посчитаем – одна, две, три… всего пять троек за год! А у твоей? Он раскрыл дневник на уже знакомых страницах, и быстро посчитав, провозгласил:

– Целых пятнадцать троек! А это что? – он воткнул палец в низ страницы и с ликованием прочёл: – «Не принесла на урок учебник!». Это было уже слишком. Витька, у которого и так уже на глазах стояли слёзы, не выдержал и с рёвом бросился из кухни. – Ах ты дрянь такая! – тётя Надя подскочила к Вельке и хлестнула его по щеке так, что у Вельки в ушах зазвенело. – Как тебе не стыдно, он же младше тебя! Сейчас же иди извиняйся! Секунду Велька глядел на неё ничего не понимающими глазами, щека его горела, а сердце оглушительно колотилось. Потом он вскочил и молча выбежал из кухни. Словно в воду, он окунулся в тёплую темноту ночи. Позади жёлтым горело окно и дверь кухни, где раздавался возмущенный тётин голос, но Велька сейчас не вслушивался в него. Он не понимал точно, что делает, он не думал и не размышлял, а бежал по дорожке быстро и целеустремленно. Он искал Витьку. Тот оказался за домом, в глухом углу около забора, среди диких вишен, едва шелестящих от тихого ночного ветра. Витька сидел и плакал, захлебываясь слезами до икоты, и на Вельку никакого внимания не обратил. – Витя, – Велька не знал, что сказать, глядя на тёмный силуэт брата возле стены. – Вить. – Уйди от меня, – всхлипнул Витька. – Вить, пойдём, я… я ошибся, – вдруг вдохновенно придумал Велька. – На самом деле твоя мама лучше училась. – Правда? – задохнулся Витька. – Да, точно тебе говорю, – закивал Велька, хотя брат не мог его увидеть. – Пойдём, я тебе всё покажу. – Давай, – всхлипнул Витька, успокаиваясь. Велька повёл брата за собой, касаясь невидимой стены дома. От выщербленных кирпичей веяло теплом, и ночной воздух сверлили цикады. – Сейчас, сейчас, – бормотал он, чувствуя, как пылает щека. В голове у Вельки не было никаких мыслей – одно только горячее желание всё поправить. Он деловито вошёл на кухню, не глядя на бабушку с тётей и, усадив Витьку рядом, раскрыл оба дневника. – Вот, смотри – у моей мамы тройка, а у твоей – пятёрка, – начал он. – У твоей тут ещё одна пятерка, – ревниво заметил Витька. – Это ничего, это ерунда, – торопливо согласился Велька, – подумаешь, пятёрка по музыке. Зато вот, гляди – у твоей две четвёрки по математике. Сам знаешь, это важней. А здесь вообще у моей начёркано. Он листал старые дневники выросших школьниц и убеждал Витьку так, как будто от этого зависела чья-то жизнь. Он говорил, что Витькина мама – самая лучшая на свете, перепрыгивая ради этого лишние пятёрки своей мамы, торопливо сминая листы, он выискивал похвальные надписи у тёти, и замечания учителей в мамином дневнике и скоро добился того, что у Витьки высохли слёзы, и он, повеселев, уже и не хотел читать эти злосчастные дневники. – Пойдём уже в дом, Витенька, – тетя Надя, закончив перемалывать мясо, вымыла руки. – Спать пора, надо зубы чистить. Витька вздохнул и, отпихнув дневник, поднялся. Получив на руки зубную пасту, он перекинул полотенце через плечо и, прижавшись к тётиному боку, пошёл в дом. Бабушка вышла на улицу – кормить мясными обрезками ненасытное кошачье племя. Велька остался один. Он пролистал ещё раз пожелтелые, пропахшие пылью страницы, поглядел на круглые пятёрки и угловатые четвёрки, выведенные размашистой красной ручкой. Потом захлопнул, чихнул от пыли и уронил оба дневника за спинку дивана.