Текст:Красильников Николай. Рыжик (ж. Кукумбер 2005 № 1)

Красильников Николай — Рыжик

Художник: Салимзянова Анна

Возвращение Раима-бобо для меня всегда праздник. Время от времени старик отправляется в горы собирать разные лечебные травы. И не было случая, чтобы на обратной дороге сосед не заглянул на наше подворье, не стукнул в наше окошко. Я тотчас же выскакиваю во двор – за долгожданным гостинцем. Иногда это горсть горной ежевики, иногда – с десяток зимних яблочек, а то и просто пестренький камушек причудливой формы. А однажды… Раим-бобо, ни слова не говоря, вытащил из кармана… аккуратно обструганную веточку дикой арчи. – Дудочка? – Дудочка, – лицо старика просто сияло от удовольствия. – Только не простая, а волшебная. – Ну уж… – не поверил я. – Волшебная, волшебная, – уверял Раим-бобо. – Знаешь, по вечерам на ней играл горный див… Я недоверчиво повертел дудочку в руках. Боязливо поднес к губам. И… Что за чудеса? Одно легкое дуновение – и из дудочки полились мягкие, нежные звуки. Так трепещет под ветром листва, поёт незнакомая птица, звенит по камням ручей… – Если это див, – улыбнулся я, поддерживая шутку старика, – то очень хороший. – Правильно, сынок, – серьезно сказал Раим-бобо. – Это добрый див наших Курамин. В начале лета Раим-бобо снова ушёл в горы. Прошло несколько дней. Старик не возвращался… Родители забеспокоились, не случилось ли уж чего с нашим соседом. Бабушка несколько раз посылала меня к старой чинаре возле дороги, откуда хорошо просматривались горы. Прильнув к биноклю, я внимательно изучал каждую тропку. Раим-бобо не показывался. В кишлаке сосед появился только через неделю, в воскресенье. Рано утром я услышал во дворе знакомый, чуть хрипловатый голос. Раим-бобо разговаривал с мамой. – Будулен? Спит еще, – отвечала мама, гремя самоварной трубой. – Да? А я ему подарок припас! – последние слова старик произнес громко-громко, на весь двор. Сна у меня как не бывало! Босиком, в одних трусиках, я выскочил на крыльцо. – Салом, дедушка! – Здравствуй, Будулен, – заулыбался Раим-бобо. Старик стоял ко мне боком, как будто пряча что-то под полой чапана. – Я вас так ждал! – Ну вот и дождался. А теперь пошли со мной… В сарае было прохладно и темновато. Плотно закрыв дверь, старик распахнул полы чапана, и… на глиняный пол вывалился маленький зверёк. Мы с мамой так и ахнули. Лисёнок! Да такой хорошенький! Рыжий, длинноносый. А глазки испуганно бегают: куда это, мол, меня принесли? – В горах нашёл, – вздохнул Раим-бобо. – От выводка отбился. А, может, мать убили. – Не бойся. Рыжик, – я осторожно погладил лисёнка по мягкой шерстке. Но лис не заворчал, не огрызнулся… Найдёныша мы поместили в сарае, где раньше жили гуси. Постелили соломы, сверху положили старую попону. Рядышком поставили консервную баночку со свежим молоком. Долгое время Рыжик не притрагивался к еде. Сидел, забившись в угол сарая. Молоко из банки исчезло только в полдень. Я тут же притащил ему с кухни парочку бараньих косточек. Так началась наша дружба. Рыжик бегал за мной по двору, как щенок, а на ночь я запирал его в сарае. Теперь в нашем дворе стало шумно и многолюдно. Соседские ребята то и дело забегали посмотреть на ручного лисёнка. Все мы были уверены, что лисенку хорошо в нашем доме. Однако вскоре я стал замечать перемену в поведении своего питомца. Лис уже не так охотно носился по двору за курами, реже играл с нами. И мордочка у него стала другая, какая-то грустная. А однажды, подойдя поздно вечером к запертому сараю, я услышал, как лисёнок тоненько и протяжно скулит… – Плачет малыш, – сказала мама, – по родным горам скучает. Чтобы Рыжику не было так тоскливо взаперти, я брал дудочку горного дива и садился с ней у дверей сарая. И снова плескалась под ветром густая листва, пели птицы, звенел ручей. Лисенок тотчас же замолкал. Наверно, в эти минуты он видел перед собой пахучие кусты, извилистые тропинки, теплую нору. Стоило же мне отойти от двери, как «плач» возобновлялся. Приходилось снова браться за дудочку… Как-то я проснулся позднее обычного. Сделал зарядку, умылся. Плотно позавтракал. И только тут вспомнил про лисёнка – как же он там, бедняга? Небось, с утра во рту крошки не было. Сарай встретил меня подозрительной тишиной. – Рыжик, Рыжик! – покликал я. Тихо, пусто в сарае. Осмотрел все углы. Лисёнка не было. Выскочив наружу, я со всех ног кинулся к соседям. Запыхавшись, крикнул с порога:

– Рыжика украли! Сидящий за столом Раим-бобо удивлённо поднял брови. – Украли? А ну-ка посмотрим. Подойдя к сараю, старик сначала подергал дверные запоры, потом не спеша обошёл убежище Рыжика со всех сторон. А возле двери снова остановился. – Нет, Будулен, – сказал Раим-бобо задумчиво, с расстановкой. – Рыжика никто не украл. Он ушёл сам. – Но как? – закричал я. – Ведь дверь была заперта. – А ты посмотри сюда, – показал дедушка. Я нагнулся и оторопел. Прямо под досками виднелась свежевырытая норка. А доска над ней наполовину искрошена чем-то острым. Я пригляделся – на свежей засечке багровели совсем еще свежие капельки крови. – Это зубы лисицы, – покачал головой Раим-бобо. – Нашлась-таки, рыжая. Сама нашлась и детёныша своего увела. Обратно, в родные горы. Не грусти, Будулен, всё вышло правильно, сынок. Старик, как всегда, был прав. Конечно, в горах Рыжику будет лучше, вольготнее. Там он вырастет не игрушечным, а настоящим лисом. Но вот наступил вечер, и ноги как будто сами понесли меня к двери сарая. А что если ветер донесет звуки дудочки до чутких ушей лисёнка, и он… Нет, никого! До поздней ночи перебирал я лады волшебной дудочки. Заунывная, протяжная мелодия поднималась к далёким, слабо мерцающим звёздам. Наверно, вот так же выплакивал своё одиночество в ветку из старой арчи добрый горный див.