Текст:Корина Татьяна. Зайцевский метеорит (ж. Кукумбер 2008 № 05)
Корина Татьяна — Зайцевский метеорит
Поехали мы раз с братом на велосипеде кататься. Я – за рулём, на дорогу смотрю, а Гоша на раме сидит, головой в разные стороны крутит. Вдруг он говорит:
– Смотри, какой камень чёрный! А камень и в самом деле чёрный–пречёрный. – Давай посмотрим, – предложил я. Слезли мы с велосипеда, подбежали к камню. Гоша провёл по нему рукой. >– Сажа что ли? – спросил он, показывая чёрную ладонь. >– Похоже, – кивнул я. >– Странно, костёр здесь не жгли, – сказал Гоша. Камень в том месте, с которого я соскрёб сажу, оказался абсолютно стального цвета и весь был усыпан маленькими прозрачными точечками. – Раньше его не было. Я бы такой красивый сразу заметил, — недоумевал Гоша. А я почему–то подумал: «Это он так обгорел, когда летел», – и тихо прошептал:
– Слушай, я всё понял: он с неба свалился. Это метеорит. И Гоша тоже шёпотом ответил:
– Конечно, метеорит. Стал бы я обращать внимание на какой–то камень. Вон их сколько валяется. Другие камни, и правда, просто валялись. И лишь этот торчал из земли, словно маленький кустик. И я сказал:
– На большой скорости врезался в землю. Видишь, какую вмятину сделал! И мы решили выкопать метеорит. Гоша остался метеорит караулить, а я помчался за лопатой и тачкой. Лопату я сразу в сарае взял, а вот тачку пришлось у соседа дяди Коли просить. – Тачка–то зачем? – спросил дядя Коля. – Мы с Гошей метеорит нашли! Хотим его домой привезти. – Ме– те–о– рит, – произнёс по слогам дядя Коля. – Надо же, выдумали. Одно баловство на уме. Нет чтобы бабушке и мамке помочь. Но тачку всё же дал. А Гоша уже волноваться стал. Увидел меня и даже руками замахал от нетерпения:
– Ты что, побыстрее не мог?! – Хорошо тебе в тенёчке сидеть. А я… – Ладно, ладно, – перебил меня Гоша, – отдыхай тогда, а я откапывать его начну, – и схватил лопату. – А я и не устал. По очереди будем. Тут подошёл к нам Ромка Белов:
– Клад ищете? – И не ищем, а уже нашли. И не клад вовсе – метеорит! – похвастался я. Белов свистнул:
– Эта каменюга, что ли, метеорит? – Да, каменный метеорит, – подтвердил я. – А вы видели, как он упал? – спросил Белов. – Нет, не видели. Он ночью упал, – ответил Гоша. – Так и знал: заливаете, раз ничего не видели. – Пожалуйста, не верь, – сказал спокойно Гоша и откинул ком земли. – Только он всё равно упал, потому что следы столкновения сохранились. Видишь, откапываем. Белов присел перед метеоритом на корточки. – Камень как камень, – хмыкнул он. Тут Гоша бросил лопату. Втроём мы вытолкнули метеорит из кратера, с трудом положили в тачку и повезли. Гоша первым подбежал к нашей калитке, распахнул её и как закричит:
– Бабушка! Оляха! Идите сюда скорей! На крыльцо выбежала наша старшая сестра Оляха. – Смотри, метеорит! Оляха взглянула на метеорит и давай хохотать:
– Ой, не могу! Метеорит! Ха–ха–ха! Булыжник это грязный, а не метеорит, – и опять хохотать: – Ой, не могу! Ой, не могу!.. И Белов тоже засмеялся. Неустойчивый он всё–таки человек. Опять засомневался. А бабушка на террасе бельё гладила и всё слышала. Вышла она на крыльцо, посмотрела на метеорит, потом на нас с Гошей и на Белова, который всё ещё не знал, то ли ему верить в метеорит, то ли нет, и на Оляху взглянула, которая всё «ой, не могу!» повторяла, и сказала:
– А что, может, и метеорит ребята нашли. Ведь случается, что даже звёзды с неба падают. Оляха сразу замолчала и уставилась на метеорит совсем другими глазами. А я сказал:
– Надо ему имя придумать. – Чего проще, назовём его Тунгусский, – предложил Гоша. – Нет, так нельзя, – возразила Оляха. – Тунгусский метеорит уже есть. – Ну и что! Будет ещё один, – стоял на своём Гоша. – Тот метеорит назвали Тунгусским оттого, что он упал в Сибири, в районе Подкаменной Тунгуски, – объяснила Оляха. – Понятно? – А вы где свой нашли? – спросила бабушка. – В районе деревни Зайцево, – ответил я по–научному. – Значит, он не Тунгусский, а Зайцевский, – осенило Белова. – Теперь к нам журналисты, учёные и всякие туристы понаедут! А то что – плохая у нас деревня, ничем не знаменита, – сказал я. – Самая обычная, – вздохнул Белов. – Лес да речка. – Как нехорошо вы говорите, – нахмурилась бабушка. – Так ведь нет у нас ничего интересного, – развел я руками. – Вон Успенское все знают, – поддержал меня Белов. – Там церковь государством охраняется. Архитектурный памятник. Восемнадцатый век. – Зато теперь все успенские от зависти лопнут! – воскликнул Гоша. Вижу: лицо у бабушки стало грустным. Мне неловко как–то сделалось. Я посмотрел на наш дом, на огромную старую сосну у забора, потом на сосны и ёлочки около дороги. И вот мой взгляд побежал по дороге. И вот уже дорога исчезает вдали, и опять я вижу сосны, сосны и ели, и нет им конца–краю, потому что там начинается лес. И тут неожиданно я вспомнил, как весной в школе мы поздравляли Ромкиного дедушку Романа Фёдоровича с Днём Победы. – Когда фронт подошёл совсем близко к Зайцево, – рассказывал он, – вся наша деревня как один человек ушла к партизанам. И он пригласил всех в лес, и по потаённым тропкам он привёл нас в бывший партизанский лагерь. Показал землянки, блиндажи, деревья, на которых несли караул часовые. Я знал, что наша бабушка и Роман Фёдорович были тогда ещё детьми. Так вот где они жили той страшной зимой! – В таком лесу чужаку ничего не стоит заблудиться, пропасть, – говорил Роман Фёдорович. Я слушал Романа Фёдоровича, а сам, так же, как сейчас, смотрел на деревья, и они мне казались могучими богатырями. И я уже видел не лес – войско. – Наш лес помогал партизанам сражаться, – сказал я. – Правда, бабушка? – Конечно! – оживилась бабушка. – Лес и кров нам дал, и накормил, и защитил. А речка у нас какая? Красавица! – Судоходная, – важно произнёс Гоша. – И рыба в ней водится, – заметил Белов. – А я плавать в ней страсть как люблю, – сказала Оляха. – А я на коньках кататься, – вспомнил Гоша. – Эх, хорошо у нас тут! Я моё Зайцево очень люблю, – признался я. – И я люблю, – подвердил Гоша. Теперь по вечерам мы с бабушкой частенько на крыльце сидим, тишину слушаем и на звёзды смотрим. Август сейчас. Звездопад…