Текст:Тихомиров Олег. Чей дом лучше? (ж. Кукумбер 2005 № 10)

Тихомиров Олег — Чей дом лучше?

Иван Иванович вошёл в класс и сказал:

– Здрасстесадитесь. Он всегда произносит это в одно олово. Мы сели. – Сегодня у нас контрольный рисунок. Все принесли кисточки и краски? – он оглядел притихших ребят и начал объяснять задание: – Каждый будет рисовать свой дом. – С натуры? – обрадовался кто-то. – По памяти, – отрезал Иван Иванович. – Кто закончит до звонка, пусть сдаёт работу и уходит. Ну, принимайтесь! – Он сел за стол, раскрыл перед собой книгу. Урок был последним. Все оживлённо взялись за дело – забулькала в стаканах вода, забегали по бумаге кисточки. И лишь мы с Женькой Проегоркиным всё поглядывали друг на друга и никак не могли начать. Наконец я не выдержал и спросил:

– Иван Иванович, а нам с Проегоркиным тоже дом рисовать? Иван Ивановвич оторвался от книги. – А как же? – удивился он. – Так мы с ним в одном доме живём, – пояснил я. – А-а-а, ну тогда… тогда… что же мне с вами делать? О! Рисуйте свой дом – посмотрим, у кого лучше зрительная память. Только не смотрите друг к другу, – и он снова уткнулся в книжку. Женька сидел впереди меня через парту. Ко мне он не мог заглядывать, а я и сам не собирался смотреть на его рисунок. Когда урок подходил к концу, и многие уже сдали свои рисунки, Женька обернулся и громко зашептал:

– Ну как, закончил? – Ага, – сказал я. – И я тоже. Покажи! – Да ну тебя! Я не хотел показывать. Если б он какую задачку просил списать или английский – пожалуйста, мне не жаль. Но тут дело другое. Иван Иванович так ведь и сказал – посмотрим, у кого память лучше. – Ну, покажи. Что ты? – Отстань. Но он не унимался. Этот Женька Проегоркин просто невозможный человек. Как пристанет, так не отвяжется. Вот и теперь он мне все уши прожужжал, покажи да покажи. – Ладно, – сказал я, – покажу. Только ты первым показывай. – Ага! – усмехнулся Женька. – Какой умник нашёлся! – Не хочешь – не надо, – и я приподнялся, чтобы отнести рисунок Ивану Ивановичу, но Женька придумал, как быть. – Давай, – сказал он, – отдадим наши рисунки Вовке, он передаст тебе мой, а мне твой. Всё по-честному. А? Так мы и сделали. Гляжу я на Женькин лист. Неплохо нарисовал. Наш дом, ничего не скажешь. Даже отвалившуюся штукатурку на одном углу не забыл. – Ну как? – спрашивает. – Молодец! – говорю. – И ты, – говорит, – молодец. Только вот эта труба короткая подучилась, – и раз-раз – подправил мне трубу. Я рассердился. – Ты что же такую длинную нарисовал? – Сейчас покороче сделаем. – Поболтал он кисточку в воде и принялся смывать трубу сверху. Получилась какая-то мазня. Я еле на месте усидел. – Что наделал? – чуть не плачу с досады. А Женька меня успокаивает:

– Пусть, – говорит, – это будет дым. – Где ты такой дым видел, – спрашиваю. – Одна грязь. Женька и сам, вижу, испугался. – Исправим, – сказал он, помакал кисточку в чёрной краске и такой тут дым нарисовал, будто вулкан Везувий извергается. Все сдали давно свои рисунки и ушли. Иван Иванович по-прежнему поедал глазами книгу и не обращал на нас никакого внимания. А у меня от злости даже голос пропал. Гляжу, как Женька старается над моим дымом, и ничего сказать не могу. – Дым? – переспросил я зловеще. – Ага, дым. – Ну погоди, я тебе пожар устрою. Я схватил кисть, и тут изо всех окон Женькиного дома вырвался огонь. – Ах, так? – зашипел Женька, и мой дом сразу же покрылся чёрными кляксами. Тогда я ткнул кисточкой в какую-то краску, и по Женькиному листу поползла зелёная плесень с красными разводами. Что последовало за этим, я не видел. Мы работали исступленно и уже не смотрели друг на друга. Прозвенел звонок. Оторвался от книги Иван Иванович. Очнулись и мы с Проегоркиным. – Ну как, – спросил Иван Иванович, – закончили? Давайте рисунки. Мы молча сидели на своих местах. – Больше ждать не могу, – сказал Иван Иванович и вышел из-за стола. Он подошёл к Женьке. Взял лист, повертел с разных сторон, спросил:

– Это что? – Дом, – вздохнул Женька. Иван Иванович приблизился ко мне, покачал головой. – Тоже дом? – спросил. – Дом, – печально согласился я. Иван Иванович стоял и всё покачивал головой. Потом он вдруг подскочил к столу, распахнул журнал, и тут же влепил нам по двойке.