Текст:Макеев Сергей. Ожившая елка (ж. Кукумбер 2002 № 10)
Макеев Сергей — Ожившая елка
Чудеса бывают. Особенно в детстве. Одно такое чудесное происшествие я всегда вспоминаю под Новый год. В те годы еще не было искусственных елок. Зато настоящие продавались повсюду. Праздник начинался с прихода елки в дом. Конечно, ее приносил кто-то из взрослых. Но в памяти почему-то осталось: елка приходит сама. Припорошенная снегом, с оледеневшей ножкой – нижним концом ствола – и восхитительным запахом хвои и смолы. Этот запах становился крепче и острей, когда елка оттаивала и обживалась в доме. С этой минуты рядом со мной поселялось живое существо. Мечты о щенке, котенке, ежике, птичках и рыбках забывались до поры. Я никогда не верил в Деда Мороза. В нашей семье его всегда изображал отец или дед. Как бы они не наряжались, я узнавал их по голосам и движениям. Но я всегда знал, что елка – живая. Что она приходит к нам под Новый год, а потом уходит обратно в лес. Да, новогодние елки долго не живут. После старого Нового года ветки провисали под тяжестью игрушек, хвоя редела, осыпалась. Елку разоблачали, и она становилась особенно жалкой. Ее, полуживую, уносили. Странно, но я никогда не видел, кто и как это делает. Потом игрушки убирали, опавшие иголки выметали – и в доме становилось пусто, а на душе грустно. Не помню, рассказал ли мне кто-то из взрослых, утешая меня, или сам я придумал, что новогодние елки ночью уходят в лес, на свои прежние места. И там оживают и зеленеют вновь. А на следующий Новый год опять приходят к нам. И вот однажды – мне уже было лет пять-шесть – елку пришлось выносить мне. Она была небольшой, с меня ростом. Я ухватил ее за ствол, примерно за талию, и понес на улицу. Мне вослед надавали советов:
– Старайся не прижимать к себе, чтобы не испачкаться смолой. – Не задевай за стены и дверные косяки, чтобы лишних иголок не натрясти. – Отнеси подальше, а то дворник ругаться будет. И я понес. Двери комнаты и квартиры я миновал благополучно, потому что двери передо мной распахнули. А вот дверь из подъезда во двор открывалась туго, а закрывалась стремительно. Я приоткрыл дверь плечом, потом пихнул ногой, чтобы распахнуть пошире, и бросился в образовавшийся проем. Но дверь захлопнулась со скоростью мышеловки и зацепила ветки елки. Когда я рассмотрел свою ношу при свете дня, сердце мое сжалось от горя. Это был почти скелет былой красавицы. «Как она дойдет до леса, такая?..» – подумал я. И тихо заплакал. Я нес елку через весь двор. Мела метель, и я ругал ветер за то, что он мог сорвать еще уцелевшую хвою с моей несчастной елки. В дальнем углу двора в высоком сугробе торчали еще несколько полуголых елок. Они стояли вкривь и вкось, как кресты на старом деревенском кладбище. И слезы с новой силой покатились по моим щекам. И вдруг кто-то произнес:
– Не плачь, мальчик. Я обернулся и увидел старика с седой бородой. Почему-то я подумал, что это и есть настоящий Дед Мороз, а не ряженый. Хотя старик был без мешка и посоха, в обычном драповом пальто с каракулевым воротником и в такой же шапке. У него не было большого красного носа, и белая борода – скорее бородка – едва прикрывала воротник. Но именно его непохожесть на Деда Мороза убедила меня в подлинности. Ведь праздник прошел, подарки розданы, и Дед Мороз одевается в обычную одежду и становится обычным стариком. – Не плачь, мальчик, – сказал Дед Мороз. Странное дело – вокруг мела метель, но там, где мы стояли, было тихо. Он не спрашивал меня ни о чем, он все знал наперед. – Поставь елку рядом с другими. Не волнуйся, к ночи они оживут. – А что будет ночью? – то ли подумал, то ли спросил я. – Завтра узнаешь, – то ли сказал, то ли подумал Дед. Я полез на сугроб и воткнул ствол своей елки поглубже в снег. А когда спустил вниз, огляделся – старика уже не было. Остаток дня я не находил себе места. Я не мог рассказать о своей встрече взрослым, потому что и сам не был уверен, что встретил настоящего Деда Мороза и говорил с ним. Но мысль о моей убогой елке не шла из головы. За вечерним чаем, посреди разговора взрослых, я вдруг спросил:
– Как елка дойдет до леса? Все переглянулись. – Вспомни, как шла Русалочка на искалеченных ногах, – сказала мама. – Так бывает: нет сил идти, но ты идешь, – сказал отец. – Нету мочи жить, но ты живешь, – добавил дед. Всю ночь я решил не спать, таращил глаза в темноту. Мне казалось, что если я не буду спать, то чем-то помогу своей елке и ее подругам… Но крепился недолго, и меня сморил сон. Утром, сунув босые ноги в валенки и застегивая пальто на ходу, я бросился во двор. Вчерашних елок как не бывало. После метели наш дворник-татарин насыпал сугроб еще выше.